Мы все вышли не из гоголевской шинели, а из позора нижнего белья. Каждому есть что рассказать.
Мы все вышли не из гоголевской шинели, а из позора нижнего белья. Каждому есть что рассказать. Неприличие тела как такового делало само белье неприличным. Неприличное белье усугубляло неприличность тела.
Горящие щеки, детский стыд, из-за чего до сих пор ненавижу женское белье: бабушка заставляла меня, первоклассника, надевать коричневые чулочки и пояс с резинками. Я шел в школу, как на виселицу: я не хотел быть девочкой. В пятом классе я влюбился в одноклассницу, но когда она на перемене вскочила на парту и я увидел ее чудовищные розово-бордовые панталоны, любовь оборвалась. И даже сегодня женщина, собравшаяся изменить мужу, идет в магазин покупать новые трусы - это знак. В повседневной жизни она носит трусы на порядок хуже.
Историю Советского Союза лучше всего изучать по нижнему белью. Еще не нашелся Достоевский, чтобы описать вечный страх, связанный с ним: вот-вот лопнет резинка трусов, спустятся чулки. В сущности, мы были колоссом со спущенными чулками. Многие русские женщины до сих пор приходят в какой-то особый мистический ужас, неведомый европейским народам: они панически боятся показать свои трусы в общественном месте, в метро или на велосипеде. Покажешь трусы - наступит гражданская смерть. Даже бретельки от лифчика было принято прятать не менее тщательно, чем партийный билет. Мы привыкли верить в то, что на нас постоянно смотрят, что мы включены в коллективный учет и контроль. Россия продолжает жить с зажатыми ногами.
Но времена все-таки изменились. Недавно Россия впервые публично разделась до нижнего белья на московской выставке под убедительным названием "Память тела". Народ повалил увидеть бывший срам: заношенные панталоны, которые в своей второй жизни использовались как половичок, кальсоны, в которых, казалось, ходишь как обкаканный, ибо они отвисали на заду, первые самодельные колготки модниц, сделанные из чулок и трусов, и - мечту советских дней, за которой давились в очередях: цветные комбинации из ГДР.
Советское белье поднявшихся наверх низших классов имело сначала солдатское, затем спортивное, принудительно унисексуальное происхождение. Нормальное, буржуазное, белье считалось классовым предательством и преследовалось. Или - высмеивалось. Однако скрытые диссидентки тела, многие женщины вплоть до 50-х годов нередко донашивали дореволюционное белье, передаваемое по наследству: живая архаика сундуков, заштопанная до слез. Штопаные носки тоже были нормой жизни. Лифчики производились до войны лишь в одной республике СССР - Российской Федерации. Мальчишки прятались под настилом подмосковных платформ - на деревенских бабах летом ничего под юбками не было. Между верхним платьем и нижним бельем проходила граница социальной стыдливости. Офицерский мундир с орденами принадлежал обществу, трусы офицера, его частное дело, могли быть дырявыми - общество строилось на "показухе". Мы жили по принципу: что невидно, то неважно, - и белье было элементом всеобщего вранья.
Советский стыд парадоксален. В коммуналках белье висело в общем коридоре на виду всей квартиры, на пляже все сидели в нижнем белье, мужские сатиновые трусы до колен до недавнего времени были нормой купальных трусов (зато белые "плавки", появившиеся на Западе, долгое время не признавались), но само белье считалось таким неприличием, что даже фабрики белья не имели права делать его фотографий и обходились схематическими рисунками. Судя по советской живописи и кино, белье было в конце концов неприличнее голого тела. Более того, для пожилого человека сам разговор о нижнем белье вызывает отвращение - это словосочетание неприлично. На нем (как следствие заношенности белья) как будто отпечатались следы, запахи телесных выделений. Моя мама передернулась, узнав, что я был на выставке нижнего белья.
Единственным исключением, на редкость стильной вещью во всем арсенале отечественного белья была тельняшка. Честь ей и хвала. В ее полосатости было правильное сочетание верха и низа, ее фактура обеспечивала телесное свободомыслие. Тельняшка подчеркивала мужское морское достоинство, была действительной защитницей тела и до сих пор не вышла из моды, особенно в среде радикальных художников, чутких к эстетическому концептуализму.
Первый послереволюционный бельевой бум был обязан победе над Германией: началась вакханалия трофейных комбинаций, зачастую принимаемых за вечерние платья (комбинация стала козырем женской сексуальности, как в хрущевские времена кукуруза - королевой полей), и полосатых пижам, заменивших собой курортные костюмы - отдых солдата после битвы.
Однако главное во всей этой советской истории - не предсказуемый китч и безвкусица, а мученические усилия женщин. Голь на выдумки хитра, и точно: мы жили в нищей стране, богатой не только ракетами, но и замусоленными зарубежными выкройками, по которым женщины по ночам что-то терпеливо, любовно пытались сшить. Фетишистки поневоле, они одели нас как могли и спасли в конечном счете от коммунизма семейных трусов.