Актер Евгений Миронов и впрямь однажды попал на театральную ярмарку тщеславия, только в отличие от своего прославленного однофамильца Андрея Миронова вырос не за кулисами и в столицу приехал после окончания Саратовского училища, решив продолжить театральное образование в Школе-студии МХТ у своего земляка Олега Табакова. Конечно, провинциальный паренек мог затеряться среди продвинутых москвичей, знающих, в каком театре им светит успех, а где можно всю жизнь выходить в одной роли со словами: "Кушать подано" - но, будучи от природы смекалистым, он понял, что лучше держаться своих и согласился на подвал Табаковской студии, попав в среду таких же, как он, жадных до работы студийцев. Здесь Миронов обрел свой дом, свою семью и своего гуру - Табакова.
Не могу сказать, что фильм "Евгений Миронов. Ничего личного" поразил меня, но благодаря картине я поняла, почему именно Миронов практически никогда не дает интервью. Исходя из скромного монолога актера, разбавленного кадрами из его фильмов, а также сценами из спектаклей "Борис Годунов", "Господа Головлевы", "N 13", стало ясно: ему попросту нечего сказать представителям СМИ. Точнее, он не хочет "выбалтывать" то, что лежит у него на душе, так как это является "строительным материалом" его профессии. Подобно скупому рыцарю он складывает свои жизненные наблюдения в скрытую от посторонних глаз копилку, а потом реализует их на сцене и в кино.
В этом фильме была одна маленькая деталь, на которую, наверное, не все обратили внимание. Миронов рассказывает, как однажды его отец купил полки, а книг в доме не было. И вот Женя отправился в ближайший книжный магазин, где за неимением ничего другого купил собрание сочинений Ленина. Наверное, это выглядело смешно, но я подумала о том, что в этой семье книги не были предметом первой необходимости, и наш герой самообразовывался как мог. А теперь представьте, какая это была жажда знаний и желание играть, если он, выросший в семье, далекой от искусства, не побоялся уехать из маленького городка Татищево вначале в Саратов, а потом в Москву...
Некоторые говорят: мол, Миронов вытащил счастливый билет. Да ничего подобного, просто он трудился и трудится, как вол, как чернорабочий, не трезвоня об этом на каждом шагу. Такому актеру не нужен пиар, и продюсеры тоже не нужны. Лучшей его рекламой являются роли, сыгранные им в "Табакерке", на сцене чеховского МХТ и в кино. Миронов в фильме слегка коснулся того момента, когда Алексей Учитель целый год ждал его, пока он освободится и снимется у него в картине "Космос как предчувствие". Актер назвал своего героя наивным простаком, который настолько доверчив к людям, что ни в ком не видит никакой подлости и все принимает "за чистую монету". Амплуа Иванушки-дурачка сегодня в кинематографе стало редкостью. Его заменили невразумительные недотепы, милые хитрецы, двуликие Янусы, а чтобы вот так, начистоту, всю правду до донышка - тут, извините, ноль. Да и где взять такой тип, если на экране лица актеров больше не светятся добротой и прекраснодушием, как бы они ни старались! А вот у Миронова светится.
Поэтому не случайно режиссеры объявили на Евгения охоту, а разные "ТЭФИ", "Маски" и "Чайки" посыпались на него, как из рога изобилия. Но это ничуть не испортило Миронова, так как Бог ему дал еще одно неоценимое качество: во всем, что делает, сомневаться. Как он сказал, каждую репетицию нового спектакля начинает с ощущением, что ничего не знает и не умеет. Это состояние вечного ученика позволило ему справиться с такой сложнейшей ролью, как князь Мышкин, в телесериале "Идиот". Конечно, это был смелый прыжок на несколько ступеней вверх. А, впрочем, от Иванушки до юродивого, блаженного, из тех, кого считали святыми на Руси, не так уж и далеко, и это заметно в игре Миронова. Только взгляд у него теперь стал более сосредоточенным, обращенным как бы внутрь себя, и паузы он не боится держать, зная, что это не отпугнет зрителей. Короче, не зря Александр Солженицын настаивал на том, чтобы Глеб Панфилов предложил в автобиографическом сериале "В круге первом" главную роль Глеба Нержина именно ему.
Документальный фильм о Миронове шел после восьмой серии солженицынской саги, воспринимавшийся как некое информационное дополнение к картине.
Что характерно, глаза актера светились не только тогда, когда он говорил о писателе, ставшего при жизни легендой, но и тогда, когда вспоминал своих одноклассников, учителей, веривших в него, когда рассказывал о том, как волновался, когда выступал в родном городе, зная, что тут ему ничего не простят и суд будет строгим. (Поэтому иногда ему хочется приехать на родину инкогнито, пройтись по знакомым улочкам, зайти в родную школу и прокрутить видеопленку жизни назад, чтобы понять: все ли он делает правильно).
Сегодня подобного рода искренние художники встречаются крайне редко, поэтому когда слушаешь их даже в такой скромной телевизионной беседе, то начинаешь верить: не все в нынешнем искусстве продается-покупается.