- Как вы нашли подходящий сюжет?
- Идея романа свалилась на меня неожиданно в Бостоне, где я гостила у родной сестры-скрипачки. За завтраком на кухне она рассказала о знакомом музыканте-фаготисте, который едва не погиб. Дело было в октябре, он ехал в другой город на репетицию. Вдруг разразилась кошмарная снежная буря - явление невероятное для Новой Англии с ее мягким климатом. Под грузом снежных шапок некоторые деревья-гиганты рухнули на дорогу, машину придавило и двери заклинило. А у него с собой был очень ценный инструмент из вишневого дерева - материала весьма капризного. Чтобы фагот не треснул от холода, запертый стихией музыкант играл Баха. Спасатели приехали только через восемь часов и освободили обессиленного узника.
Когда я дослушала эту историю, в моем сознании как будто что-то щелкнуло: это же роман. Куда едет герой? Зачем? Что у него в душе творится? Ищет ли он любовь или только что потерял? Медленно, чтобы не повредить зыбкую материю повествования, я стала нащупывать другие линии. Город Киев возник, потому что мне нужен был суржик - вкусный южно-украинский говор, где русские слова причудливо перемешаны с украинскими. Потом поняла, что героиня должна ездить на мотоцикле, она - каскадер. Хотя я, как добросовестный водитель, мотоциклистов ненавижу и с горькой иронией называю их "долгожителями".
- Должно быть, тяжело писать, преодолевая отвращение?
- Весь "Почерк Леонардо" построен на чуждом мне материале. Это цирк, где я была один раз, и то в детстве, оставшись к нему равнодушной. Я не имела никакого преставления о каскадерах, физике, оптике, зеркальных шоу. Пришлось переписываться с огромным количеством специалистов. Так, например, в Майами я познакомилась с очаровательной Ниной Никольской - воздушным акробатом-канатоходцем. Мы переписывались год. О цирке я хотела знать все. Почему профессионалы говорят не клоун, а - коверный, не циркач, а - цирковой. Почему утром в цирке пахнет не так, как вечером...
- Почему в отличие от других ваших книг в "Почерке Леонардо" много мистики?
- Автор должен стремиться выйти за пределы своего стиля. Но признаюсь, меня немного коробит от определения "мистический роман". Не о домовых же я писала и не о ведьмах. Это все издательские, торговые штучки, когда в аннотации блицем нужно дать несколько зазывных фраз, способных сразу привлечь внимание читателя.
- "Почерк Леонардо", наверное, ждет экранное будущее? А понравилась ли вам экранизация вашей книги "На Верхней Масловке" с Алисой Фрейндлих и Евгением Мироновым?
- Каким бы блистательным ни был режиссер, а актеры - талантливыми, сделанное ими вряд ли совпадет с представлениями автора, в воображении которого эти герои произросли. Они говорят иными голосами, иначе двигаются. Так, например, прототипом старухи из этой повести была Нина Ильинична Нисгольман, как две капли воды похожая на Фаину Георгиевну Раневскую - крупную старуху с мощными ручищами, большим носом и зычным голосищем. И я умом понимаю, что сегодня негде взять вторую Раневскую - таких уж нет. Но душой не могу принять ту сухонькую старушку, гениально сыгранную Алисой Бруновной.
Сейчас по моему рассказу "Любка" снимают четырехсерийный фильм. А работа по превращению романа "На солнечной стороне улицы" в сериал только-только начинается, еще даже актеры не утверждены. Я стараюсь держаться подальше от сценария, так как про себя решила: надо продать роман и бежать со всех ног, чтобы не догнали. Автора первоисточника нужно убивать до премьеры. Или лучше пусть катится к чертовой матери.