Он получил образование, стал медиком, а после вышло непредвиденное. На немецких землях сильно расхворался князь Репнин, и Фридрих Гааз вылечил русского вельможу. Князь уговорил его приехать "в дикую Россию". Так в 1802 году вместо Фридриха Иозефа Хааза появился Федор Петрович Гааз.
Врачом он был преуспевающим и обрастал богатством. Появляется дом на престижном Кузнецком мосту, деревенька с сотней крепостных, суконная фабрика, роскошные белые кони. В 1822 году Федор Петрович становится главным врачом Москвы. А спустя шесть лет генерал-губернатор Голицын назначает его членом Комитета попечительства о тюрьмах.
Тут-то и произошли в жизни Гааза очень важные перемены. Доктор настолько проникся нуждами несчастных русских арестантов, что сделал смыслом своей жизни заботу об их нуждах.
Доброта Гааза обескураживала. Вот, к примеру, такая история. Однажды приходит к нему пациент. Дожидается, пока Гааз выйдет из комнаты, и убегает, прихватив серебряные ложки. Сторож больницы догнал злоумышленника, доставил Гаазу, сам же пошел за полицией. А доктор сказал посетителю:
- Ты фальшивый человек, ты обманул меня и хотел обокрасть, Бог тебя рассудит... А теперь беги скорее в задние ворота, пока солдаты не воротились... Да постой, может, у тебя нет ни гроша - вот полтинник; но старайся исправить свою душу - от Бога не уйдешь, как от будочника.
Арестанткам доктор дарил всякие "излишества": грецкие орехи, апельсины, пряники. На него ругались - дескать, балует преступниц, развращает их. Гааз же отвечал со своим трогательным, так и не исчезнувшим акцентом:
- Извольте видеть, милостивой сударинь, кусок клеба, крош им всякий дает, а конфекту или апфельзину долго они не увидят, этого им никто не дает.
Губернатору Москвы доносили о "пререканиях и затейливости" доктора Гааза, о том, что он "утрируя свою филантропию, затрудняет только начальство перепиской и, уклоняясь от своей обязанности напротив службы, соблазняет преступников, целуется с ними".
А Гаазу было все равно. Он продолжал писать свои немыслимые доклады и прошения. Например, о том, чтобы отменили железный прут, к которому приковывались арестанты на этапе.
Был доктор и изобретателем. Он часами вышагивал по комнате, гремя изобретенными им кандалами - мягкими и легкими, обшитыми сукном и кожей. Лишь после того как прошел десять километров и убедился в комфортности новых кандалов (конечно, комфортности относительной в сравнении со старыми "моделями"), заказывал за собственные деньги первую, пробную, партию и добивался, чтобы кандалы ввели в общетюремное употребление.
А завещание Гааза выглядело так: "...всем, кто будет полагать, что остаются мне что-нибудь должны, да будет известно, что я им все прощаю".
В 1909 году во дворе бывшей Полицейской больницы для бесприютных, в которой жил и трудился бывший тюремный врач Гааз, открыли памятник - скромный бюст Федора Петровича. Сегодня, увы, этот памятник скрыт за забором Института гигиены детей и подростков (Малый Казенный переулок, 5).