О некоторых особенностях работы немецкой почты
Полтора месяца назад я написала заметку в «Труде» о том, как трудно выбирать подарки для немцев, потому что подарки у них в крови: редкий немец не шлет их своих знакомым по самым, казалось бы, ничтожным поводам — так приучены сытой жизнью, где золоченые обертки, яркие тесемки, кружева, банты и фестончики занимают не последнее место. Это культ праздника, который должен быть всегда с тобой.
И вот мне требовалось найти подарки для зеркального ответа на немецкую посылку. Вы же понимаете, это нелегкая задача, потому что должна быть соблюдена «чистота жанра» — никаких made in China или еще где, а только произведенное в России. Заметка была об этих муках, как все силы семьи были брошены на сбор подарков, и посылка удалась. Пастила «Коломенская» и «Белевская», и не просто из соседнего гастронома, а на заказ. Коробки — произведения искусства: шелковые, с золотыми вензелями, внутри тоже шелк, открываешь — музыка... Бумага, понятно, нежнейшая, каждая пупуська пастилы лежит в резной лунке... Такое не стыдно хоть немцам, знающим толк в оформлении зюссей, хоть кому послать.
По трек-номеру отслеживала, когда посылка прибудет в Германию. Она хоть и авиа, а пересекала границу с черепашьей скоростью — три недели, я изнервничалась. Кажется, все возможные склады России она обошла, но до немецкого локдауна, объявленного 16 декабря, успела. Ура! Какие же мы молодцы, как ловко мы к католическому Рождеству подгадали, радовались мы.
Выслали подруге трек-номер посылки. Звонит: «Посылку не отдали, отправили назад в Россию!» «Ка-а-к? Что не так?» — воплю я в ответ. — «Без объяснений». «Не может быть! — горячусь я, вспоминая нашу жизнь там. — У вас так не бывает!» Это я немке доказываю...
Быстро вспоминаю, не сделала ли каких ошибок. Тара была стандартная для международных посылок. Описание — на английском в двух экземплярах с указанием цены каждой позиции, что меня всегда коробит, но орднунг есть орднунг. В 200 евро вписались, 10 кг не превысили. Может, думаю, ее по пути раздербанили — что-то подозрительно долго она шла, так что на всякий случай свой экземпляр с описью приготовила.
Назад, к слову, она не шла, а мчалась. Два дня — такое ей немцы дали ускорение. Хрустит как новая, будто никуда и не уезжала. Если бы не немецкая прозрачная упаковка с ма-а-ленькой бумажечкой, где против графы «возврат» стоит краткое — «иные причины». То есть не те вульгарные причины, по которым немцы иногда считают для себя оскорбительным посылку принять, — скажем, разодранная упаковка или чем-то заляпанная. Нет, все в порядке. Просто так изящно: «иные причины».
«Вы, — спрашиваю тетушку на почте, — что-нибудь понимаете?» На что она вяло отвечает: «ХэЗэ». Я даже не сразу и расшифровала это «хэзэ». Ваша, говорит, за сегодня уже третья вернулась из Германии. Одна была с книгами, другая с игрушками.
Моя немецкая подруга говорит, что и посылку, высланную ей из Тольятти, тоже назад отправили.
«А что говорят ваши?» — не унимаюсь я. — «Ничего». — «Это что, политика?» Подумав, Марика отвечает: «Это хаос. Вот ты все про немецкий орднунг рассуждаешь... Так его давно нет. Это миф. Никто ничего не знает, никто ни за что не отвечает. Приходи и бери нас голыми руками...»
Может, почту с телеграфом уже захватили какие-нибудь инопланетяне, какой-нибудь искусственный интеллект? Под эти раздумья я пооткрывала все коробочки с музыками и с большим удовольствием под этот нежный табакерочный музон принялась поглощать вкусняшки, предназначенные для немцев.
«Можем же, когда захотим!» — вертелось полузабытое в мозгу.