Но при этом создал фильм, пугающий концом света
Премьера фильма Алексея Балабанова «Я тоже хочу», вышедшего в эти дни в российский прокат, состоялась в Венеции. Свидетельские показания о том достославном просмотре сильно разнятся. Одни говорят, что исход зрителей из зала начался уже на пятой минуте и продолжался до финала, увенчавшегося дружным «Бу-у-у». Другие утверждают, что это был самый сильный фильм фестиваля, по недоразумению не замеченный жюри. Кому верить?
Скажу сразу: искушения покинуть зал ни на пятой, ни на 55-й минуте у меня не возникло – при всей как минимум спорности зрелища. В картине есть какой-то непонятный, не поддающийся здравому объяснению магнетизм, который заставил меня высидеть весь этот внешне тягостный и внутренне, как мне показалось, весьма незамысловатый фильм. Не мудрствуя лукаво, Балабанов использовал для своей четырнадцатой картины расхожий сюжет. Он взял нескольких человек (бандита, его друга-алкоголика с престарелым отцом, потертого музыканта, дебелую проститутку), посадил их в черный джип и отправил на поиски Колокольни Счастья, расположенной где-то между Питером и Угличем. Кого Колокольня заберет – тот и обретет счастье, но где-то на другой, неведомой нам планете. А кого не заберет – пусть пеняет на себя.
Сюжет фильма составляет дорога к этой самой колокольне – совсем как в «Сталкере» Тарковского. Но Балабанов от этого сравнения открещивается: дескать, у Тарковского фильм получился глупый. В отличие, надо думать, от его собственной картины. В интервью «Труду» Балабанов прямо заявлял: мол, в «Сталкере» ходят какие-то люди, бросают гайки, натужно философствуют. У Балабанова никто философию не разводит: герои едут в машине по большей части молча, слушают скрежещущую музыку, которая заглушает и без того редкие диалоги, да еще в немереных количествах пьют из горла водку, пуская бутылки по кругу.
За окном тем временем мелькают пейзажи с облупленными домами, за неприметным шлагбаумом и вовсе начинается Зона, где уже царит ядерная зима. Здесь фильм обретает черты материализовавшегося апокалипсиса: покосившиеся хибары, развалины церкви, вмерзшие в лед трупы… Наши герои добудут еще бухла, выпьют у костра. Алкоголик и его отец первыми сойдут с круга, найдя приют в снежной могиле.
Остальные добредут до колокольни, где встретят кинорежиссера, члена Европейской киноакадемии в облике… Алексея Балабанова. Он успеет прохрипеть «Я тоже хочу» – и тут же падет замертво. В лучший мир из всей честной компании колокольня заберет только проститутку и музыканта.
Отчего, почему? Внятных объяснений этому на экране нет. Страдали много, ответил Балабанов на этот недоуменный вопрос на одной из пресс-конференций. Бандит же, по его словам, недостоин счастья потому, что много людей убил, режиссер – потому что много фильмов плохих снял…
Что ж, по крайней мере самокритично. Во всяком случае по отношению к этому конкретному фильму, который, как обычно у Балабанова, обладает экспрессивной картинкой, яркой визуальной фактурой, пластичностью киноязыка. Но при этом озадачивает отсутствием хоть сколько-нибудь разработанных характеров, непривычной скудостью содержательных мотивов, осмысленных авторских акцентов.
Продюсер Балабанова, многомудрый Сергей Сельянов не зря затрудняется с определением жанра фильма: мол, это и не мистика, и не роуд-муви, и не притча… И не трагедия, добавим мы от себя, и не психологическая драма, и не фэнтези, и не…
Боюсь, режиссер родил в этот раз какого-то неведомого кинонауке зверя. И если в соответствии с балабановской терминологией «Сталкер» у Тарковского получился глупым, то «Я тоже хочу», состоящий по большей части из проездов, проходов, безмолвных панорам, получился пустым.
По большому счету культовому режиссеру нечего поведать миру, кроме того, что, дескать, грядет конец света, а он, как простой смертный, тоже хочет счастья. Для его поклонников это почти интимное признание, разумеется, дорогого стоит, но надо ли было ради него городить большой фильм?