Бобслеист Дмитрий Труненков - о предстоящей Олимпиаде
«Труд» продолжает серию публикаций о спортсменах, которые могут стать главными героями на предстоящих Олимпийских играх в Сочи. Сегодня наш собеседник — один из лучших бобслеистов мира Дмитрий Труненков.
Дмитрий, расскажите, как вы пришли в бобслей. Все-таки для многих болельщиков это довольно экзотический вид спорта.
— В школьные годы я занимался тяжелой атлетикой. Но когда поступил в институт физической культуры в Красноярске, там тяжелоатлетической секции не было. Так что переключился на легкую атлетику, причем на спринт. В первый год мои занятия серьезными тренировками нельзя было назвать. Более того, лет до 18 я и не собирался стать спортсменом высокого уровня — мечтал быть художником, архитектором или строителем. Но потом начал тренироваться интенсивно и за два года достиг результата 10,68 на стометровке.
— С такими секундами можно было рассчитывать и на место в сборной России по легкой атлетике. Но вы все же выбрали бобслей.
— Если бы я продолжил занятия спринтом, наверное, еще улучшил бы свои результаты. Но так получилось, что меня взяли на просмотр в молодежную сборную России по бобслею и после первых же тестов включили в команду, которая готовилась к первенству Европы. На тот момент мне был 21 год. Кроме того, мне очень понравилось ощущение скорости, которое я испытал в бобе на трассе.
— Что стало самым сложным для вас при переходе из одного вида спорта в другой?
— Набрать нужный вес. Поначалу набрать-то я набрал, но это сразу ухудшило мои беговые показатели. И прошло лишь несколько лет тяжелой работы, пока я сначала достиг своего прежнего результата в спринте, а потом и превзошел его.
— Правда, что вы лучший спринтер в сборной России по бобслею?
— Один из лучших. А в беге с грузом — лучший.
— Насколько различаются ощущения, когда ты сидишь в бобе и в автомобиле при одинаковой скорости 130 км/ч?
— Любой водитель автомобиля притормаживает, когда входит в вираж. И на шоссе таких крутых поворотов не бывает, как на бобслейном желобе. А у нас на виражах боковая перегрузка достигает 5 G. Причем она несколько раз и довольно быстро меняет свое направление.
— В России сейчас две трассы международного уровня. Как бы вы их охарактеризовали?
— Трассу в Парамоново считают международной лишь наши спортивные чиновники. На самом деле она вообще неправильно спроектирована. После того как там на чемпионате Европы тяжело травмировался саночник, на ней вообще перестали проводить соревнования. А вот олимпийская трасса в Сочи, действительно, одна из лучших в мире. Вполне логично, что международной федерацией на ней уже запланирован чемпионат мира 2017 года. Вообще ни одна из известных трасс не похожа на другую. У каждой есть свои особенности. Сочинская спланирована в соответствии с максимальными требованиями безопасности — так, чтобы даже спортсмен относительно низкой квалификации не смог бы вылететь из желоба, как это случилось в Ванкувере с грузинским саночником накануне олимпийских стартов. Но при этом она достаточно техничная для того, чтобы достичь преимущества за счет грамотного прохода всех поворотов. Кроме того, на ней большое значение может дать быстрый разгон.
— А в этом компоненте российская сборная сильнейшая в мире?
— Я думаю, одна из сильнейших. Во всяком случае, явно в скорости разгона никто нас не превосходит.
— Сколько месяцев в году может действовать наша олимпийская трасса?
— С середины сентября там тренировалась молодежная сборная России. При температуре воздуха +15°С сочинская бобслейная трасса уже может стабильно работать в штатном режиме. А для нас, спортсменов, самая комфортная температура — это где-то в районе +5. Потому что при сильном морозе уже возрастает опасность «дернуть» мышцу.
— А вообще насколько бобслей травмоопасный вид спорта?
— В моей карьере случалось, когда боб переворачивался на всем ходу. Но самое тяжелое повреждение, которые я при этом получил — сотрясение мозга. Хотя в последние годы наш боб переворачивался редко, в минувшем сезоне — ни разу. Так что наиболее распространенная травма в нашем виде спорта — именно повреждение мышц при разгоне.
— Раскройте секрет: все-таки в двойке с Александром Зубковым на Олимпиаде поедете вы или Алексей Воевода?
— Это решится в январе после специальных тестов для разгоняющих. Каждого из возможных кандидатов на это место Зубков уже хорошо знает, так что привыкать к напарнику ему не придется.
— В некоторых зимних видах спорта сборные разных стран пытаются завести дружбу с нашими тренерами ради совместных тренировок на сочинских трассах. А как у вас?
— В бобслее такое не принято. Хозяева всегда получают преимущество в плане ознакомления со спецификой олимпийских трасс. Все остальные команды получат такую возможность только, когда это оговорено официально. А именно — за неделю до олимпийских стартов.
— А вы уже опробовали сочинскую трассу?
— Мы там тренировались вторую половину октября. Потом начался официальный международный соревновательный сезон, в течение которого мы будем разъезжать по трассам разных стран.
— Почему женская сборная у вас выступает хуже мужской?
— К ним реже приходят сильные легкоатлеты.
— А как же Токовая и Федорова?
— Но они обе — пилоты. А пилот при разгоне бежит меньше. Сильные бегуны нужны именно на роль разгоняющих. Вот сейчас в нашей сборной пробовалась на тестах серебряная призерка Олимпиады в беге на 4×400 м Таня Вешкурова. Но через некоторое время сказала: «Это не мое». Может быть, девочкам сложнее, чем нам, свыкнуться с необходимостью набрать вес.
— А вы не собираетесь перейти на роль пилота?
— Я уже пытался это сделать. Но потом и я понял: это не мое. Во всяком случае, пока не мое.