Включаешь утром компьютер, а там новости: успешно произведено еще три запуска баллистических ракет... испытано новое электронное оружие, аналогов которому нет в мире. Приходишь вечером домой с работы, а там в телевизоре витийствует Жириновский, вразумляющий подвернувшегося под руку американца, мальчика для битья в телешоу: мы-то тут, в Москве, в метро попрячемся, а вы куда денетесь, сгорите в ядерном огне... Слово «война» становится обыденным, как «осень» или «хлеб»...
В этом ряду новость из Питера легла так же плотно, как патрон в обойму. Правительство Петербурга выпустило постановление, где впервые за 70 лет говорится о пайках на случай войны. Дальше пояснение: утверждены продовольственные нормы, в том числе хлеба. По ним зерна и муки должно быть достаточно, чтобы каждому петербуржцу хватило по 300 граммов в сутки в течение 20 дней. Но что будет после — припасы подвезут или война закончится нашей победой? Или вот, скажем, взять топливо — солярки-то на 20 дней хватит?
Пресса и обыватели новость подхватили и принялись рассуждать, какие еще имеются варианты взаимодействия народа и власти, «если завтра война, если завтра в поход»... Когда страсти слегка улеглись, чиновники опровергли прямую причастность опубликованных цифр к военным пайкам. Стали объяснять, что это, дескать, вполне дежурная процедура, сформирован запас зерна на случай форс-мажора — неурожая или резкого повышения цен. Кое-как успокоили, но осадок, как говорят в таких случаях, остался. Особенно в Петербурге, где о нормах хлеба и блокадных пайках всуе лучше не поминать.
Но диву даешься, как легко эта новость была принята всеми нами к обсуждению, допущена в голову! Даже если это случайная утечка документов с грифом «для служебного пользования», то все равно вопросы остаются. Для чего у нас в стране нагнетается опасная риторика, перемежае-мая проверкой состояния бомбоубежищ и воинственными кликами пикейных жилетов? А тут еще веток в костер подбрасывают сообщения о переподчинении губернаторов в случае войны местным генералам, об играх с переводом на военное положение Центробанка и других важных госучреждений. Мы что, уже прямо-таки воевать собрались? Или просто требуется возбудить российское население, заставить чаще смотреть в небо в ожидании ракет, чем на ценники в магазинах и на квитанции ЖКХ? А если все-таки воевать, то с кем, можно узнать? И кто-то всерьез надеется спрятаться в метро и уцелеть в ядерном огне?
Создается впечатление, что нас настойчиво пытаются приучить к ощущению грядущей войны, раздувая паранойю в и без того тревожной обстановке. Впрочем, в случае с военной пайкой народ среди прочих нашел и такое объяснение. Никто из чиновников не съехал с катушек и не рухнул с дуба, это лишь хитрый ход по наращиванию выручки ритейлерам, торгующим продовольствием. Народ в Петербурге после новости о хлебной норме в едином порыве устремился в торговые сети, сметая на своем пути с полок консервы, макароны и прочие нескоропортящиеся продукты. А что, вполне себе маркетинговый ход, хотя и за гранью добра и зла. По дороге, как говорит Жванецкий, из Бухенвальда в Освенцим.
Как там... Ну, все, все, заигрались, просыпаемся. В 6 утра подъем, в 7 разгон облаков, в 8 — подвиг. Подвиг — обязательно! И только в 16.00 — война с Англией. Бургомистр (печально): «Господи, чем ему Англия-то не угодила?»
Корреспондент «Труда» попросил прокомментировать новость людей, которые помнят вкус пайки хлеба. «Конечно, запасы еды для чрезвычайных ситуаций делаться должны, — считает глава союза писателей Санкт-Петербурга Валерий ПОПОВ, чье детство пришлось на голодные военные и послевоенные годы. — Но если это усиленно муссируется и таким способом внушается населению, что война неизбежна, то я встревожен. Мне вообще кажется безумной воинственная риторика, распространившаяся в последнее время. Разжигать вражду народов — неприемлемо, а ведь сразу несколько популярных ток-шоу занимаются исключительно этим. Когда мне говорят, что тем же самым занимаются и на Украине, и в Америке, и в Европе, я отвечаю: ну ведь кто-то должен опомниться первым?! Поэтому я хотел бы призвать к ответственности за свои слова всех, кто с легкостью рассуждает о войне на пороге нашего дома. Нельзя самому этому слову предоставлять российское гражданство!»
А писатель Даниил ГРАНИН отвечать на вопрос о военной пайке наотрез отказался. Патриарх отечественной литературы в 1941-м ушел в ополчение, с винтовкой в руках защищал блокадный Ленинград, где умирали люди. А те, кто выжил в голодном и холодном блокадном городе, такими вещами не шутят. В отличие от записных «вояк», все чаще мелькающих на экране.
