.jpg)
Отчего популярное некогда искусство переживает кризис
Исполнилось 90 лет со дня рождения Олега Попова, «солнечного клоуна», как его во всем мире называли за соломенные волосы и неизменную добрую улыбку, венчавшую каждую репризу. Телевидение выдало небольшую порцию ностальгических передач, цирк из-за карантина вовсе промолчал... А правда, что случилось с клоунским искусством? Почему раньше, если спросить случайного прохожего, каких смехачей арены он знает, вам бы сходу назвали гроздь имен — Карандаша, Никулина и Шуйдина, Енгибарова, того же Попова — то сегодня ваш встречный, скорее всего, нахмурит лоб и... не припомнит никого?
История современного клоунского искусства началась с братьев Владимира и Анатолия Дуровых. Они первыми отказались от устоявшегося столетиями грима балаганных шутов и вышли к зрителю с открытым лицом. От прошлого образа осталась лишь нарисованная изогнутая бровь, своего рода знак профессиональной принадлежности, во всем же остальном артисты предстали перед публикой своей собственной неповторимой личностью.
Именно такую традицию воспринял и советский цирк, где клоун как воплощение театрального, драматургического, смыслового начала стал центральной фигурой представления.
В сороковых годах в Москве клоунов обучали в Студии артистов разговорного жанра. Именно туда отправился Юрий Никулин, после того как потерпел неудачу во ВГИКе и ГИТИСе. Там он попал под наставничество знаменитого Карандаша (Михаила Румянцева), встретил будущего партнера Михаила Шуйдина — и появился самый, наверное, знаменитый клоунский тандем Советского Союза.
Школа клоунов впоследствии меняла название (став Студией клоунады), руководителя (в 1964 году ее возглавил знаменитый режиссер московского Цирка на Цветном Марк Местечкин), но, просуществовав до 1980-х годов, неизменно сохраняла нацеленность на воспитание актера-личности.
Какие же они разные! Кто-то делал упор на владение всеми цирковыми жанрами, как Карандаш, Олег Попов, Андрей Николаев, Владимир Кремена или пара Геннадий Ротман — Геннадий Маковский. Были клоуны-разговорники, строившие репертуар на драматических сценках: те же Никулин и Шуйдин, Валентин Костеренко — Лев Зиновьев, братья Ширманы. Позже на манеже появилась пантомима, в ней блистал волшебник жеста Леонид Енгибаров...
В чем секрет этого разнообразия манер? Разумеется, без природного таланта нет смысла говорить ни о каком искусстве. Но таланты рождаются повсюду, однако не всюду звезды собираются в созвездия. Тут приходится сказать немодную нынче вещь: огромную роль в формировании советской клоунской школы сыграло внимание государства.
Художественный совет Союзгосцирка строго следил за тем, чтобы каждый отдельный артист или клоунская пара не походили друг на друга, а репризы и образы не повторялись. Основу совета составляли, понятно, профессионалы, но, чтобы глаз не замыливался, звали туда и зрителей. Вот, например, что писал журнал «Советская эстрада и цирк» в 1980 году: «Членам художественного совета поручаются основные доклады на собраниях, посвященных обсуждению спектаклей. На одном таком обсуждении с докладом выступил токарь завода строительных машин, Герой Социалистического Труда Е.Моряков. Сделанный им разбор номеров (и, надо сказать, весьма профессиональный) был выслушан артистами с большим интересом, вызвал оживлённые прения». Вы улыбаетесь наивному популизму? А тогда зрители не улыбались — они животы себе надрывали от смеха на цирковых спектаклях.
Нет, совсем не на «партийной воле» 12 лет держались в афише Ленинградского цирка выступления Бориса Вяткина. «У Никулина с Шуйдиным, — вспоминала жена и сценический партнер Юрия Владимировича Татьяна Николаевна Никулина, — было 60 реприз! А у сегодняшних клоунов их в лучшем случае шесть-восемь».
.jpg)
«В то время как западная клоунада не заморачивалась изысками, а работала с шаблонными персонажами — какой-нибудь безликой парой «Белый — Рыжий» или «Толстый — Тонкий», советская школа славилась своей драматургией, — говорит старший преподаватель кафедры режиссуры цирка ГИТИСа им. Луначарского, в прошлом воздушная гимнастка Ирина Талина. — Каждая клоунская реприза была маленьким законченным произведением. Целая плеяда авторов, в том числе очень известных, специализировалась на этом жанре: Леонид Куксо, Яков Костюковский, Марк Тривас, Федор Липскеров, Зиновий Юрьев...».
Что, может быть, особенно удивит сегодняшнего читателя — одним из главных преимуществ советских клоунов было искусство импровизации, казалось бы, никак не вписывающееся в жесткую идеологическую систему. Карандаш, Никулин и Шуйдин, Константин Мусин владели им в совершенстве. Последний мог выйти на манеж вообще без реквизита, зацепиться за любую деталь, хоть за метлу униформиста, и выдать полноценную репризу по всем законам драматургии — с началом, развитием и финалом.
Иногда в таких вольных фантазиях артисты позволяли себе чувствительные критические уколы. Например, Виктор Коваленко однажды обгорел на солнце, а вечером надо было выходить на манеж. Клоун не растерялся и решил использовать это в мгновенно сочиненной репризе. Появился на арене, нарочито морщась от боли, и на вопрос инспектора манежа: «Где же, Витя, ты так обгорел?» ответил: «В очереди за мясом!». Зал взорвался от хохота — правда, артиста после этого на шесть месяцев лишили выступлений и перевели в униформисты.
Но история на этом не закончилась. В одной из программ на арену вышел тоже вроде бы «подпалившийся» на солнышке Юрий Никулин. «Юрик, где ты так обгорел?» — «В очереди, — начал отвечать Никулин, затем взял длинную паузу, от которой у сидящего в ложе директора Союзгосцирка Анатолия Колеватова перехватило дыхание, и вдруг воскликнул: «...За «Огоньком»!», — для верности подняв вверх популярный журнал. У Колеватова отлегло от сердца — за продвижение родной советской прессы наказать не могли.
.jpg)
Ну и об Олеге Попове. Один из символов отечественного цирка, Олег Константинович, как ни странно, не был так уж сногсшибательно смешон. И импровизировать обычно не рисковал — все его репризы были выверены с математической точностью, вплоть до количества шагов от одной точки манежа до другой. Его сила была в виртуозном владении многими цирковыми жанрами: эквилибристикой, жонглированием, акробатикой, особенно — балансированием на свободной проволоке. Виртуозный каскад трюков плюс созданный целой командой художников, визажистов и стилистов образ русского парня с соломенными волосами в клетчатой кепке делал артиста своим в доску для наших зрителей и завлекательной экзотической персоной для зарубежных. Не случайно именно Попова чаще всего посылали на зарубежные гастроли, откуда он привозил Родине изрядную валютную добычу. В 1971 году в Мельбурне на ежегодном фестивале искусств «Мумба» его избрали королём праздника. Среди австралийцев, привыкших видеть своих шутов под густым безликим гримом, образ «клоуна с человеческим лицом» вызвал фурор.
Но самое смешное, а вернее грустное, что сегодня ситуация перевернулась — западные клоуны успешно переняли наш опыт и всё чаще выступают с интересными репризами в самых разных жанрах. Как, например, выходец из России, но давно уже ставший иностранцем Хуш-Ма-Хуш (Семён Шустер), американский клоун-универсал Белло Нок, португалец Сезар Диас, австриец Дон Кристиан, итальянец Дэвид Ларибле (кстати, несколько сезонов с успехом выступавший в Москве)...
А наши артисты, наоборот, привезли с Запада несколько якобы беспроигрышных клоунских фишек — например, выдергивание из зала случайных зрителей, которых заставляют делать явно непосильные трюки, выставляя их дураками. И этот примитивный прием кочует из программы в программу.
Наверное, можно было бы назвать много причин кризиса жанра, но главная банальна: государственное финансирование резко упало, а меценатских традиций нет.
Справедливости ради скажем, что руководители Росгосцирка иногда пытаются что-то изменить — например, Вадим Гаглоев, будучи во главе компании, учредил международную премию циркового искусства «Мастер», и в ее рамках Олегу Попову даже успели присудить в 2015 году почетную награду «Легенда цирка». Однако затея с премией просуществовала всего два года и с уходом Гаглоева с поста заглохла. Преемник Дмитрий Иванов попробовал организовать клоунскую школу под руководством режиссера Андрея Шарнина. Пригласили хороших мастеров, составили программу — но кадрового притока почему-то не последовало.
«Таланты не перевелись, — говорит начальник производственно-творческого отдела Росгосцирка Ирина Асатурян. — Держит планку эксцентрик Сергей Просвирнин, в последние годы выступающий со своим сыном Сергеем-младшим, а сейчас с ними еще и внук работает. Династия — отличный признак живучести жанра! Есть еще пара Станислав Князьков — Василий Трифонов, очень перспективен недавний выпускник Игнат Старичихин. Хвалят также молодого клоуна Владислава Богданова...».
Добавим к этому перечню Владимира Дерябкина, Бориса Оскотского, пару «Внуки лейтенанта Шмидта» (Сергей Колганов — Олег Белогорлов)... Но многие ли о них знают? Прежде артист цирка был желанным и обязательным участником телевизионных «Огоньков», однако на нынешнем телевидении настоящих цирковых людей стесняются, предпочитая им любительские упражнения попсовых звезд. До клоунады ли тут.