Рейтинг нелюбви к России возглавила Польша
Недавний опрос о том, кому нравится Россия и кому она категорически не нравится, стал пищей для баталий в интернете. Рейтинг нелюбви к нам возглавила Польша. Приятельница тут же выплеснула в «Фейсбук», что за Польшу погибло 600 тысяч советских солдат, больше, чем поляков за всю Вторую мировую войну, и вот она, их благодарность...
Это мне напомнило соседку, которая часто вздыхает: «Дерешь за них пуп (за детей, естественно!), а слова доброго не услышишь! А то еще и скажут: а мы тебя просили?» Обидно, конечно. Пуп-то дерешь не потому, что просили, а потому, что хочешь как лучше для близких людей. И услышать слова о том, что твоя помощь бесценна, что ею очень дорожат, в каком-то формате хочется. Ну, нет так нет. Зацикливаться на обидах негоже, хотя оно как-то по-слоновьи в долгую память откладывается: и кому какую ГЭС построили, и у кого тростниковый сахар покупали, хотя своего было завались, и кому по доброте душевной какие долги списали... А главное, как жизнями отцов и дедов освободили Европу от коричневой чумы. За это нам тысячекратный зачет на веки вечные.
Все думаю: почему формат опросов так популярен? Я не только о тех, что затрагивают наше самолюбие. Давайте вспомним, как мы всей страной выбирали в 2008-м «Имя России». Понятно, что мнение присяжных не совпало с мнением большинства, но в рейтинг 12 не попал даже Толстой, не говоря уж о Чехове или Бунине. А какая Россия без них? Без Маяковского и Есенина, без Блока и Цветаевой? Опросы, тем более не личностные, а кликовые, — примитивное занятие для средних умов. Для тех, кто если Толстого и читал, то не в оригинале, а в изложении, когда «толстую книгу переписали в тонкую тетрадь». Вот синопсис к фильму «Анна Каренина»: «Анна ненавидит своего мужа (?), но не все так просто в ее отношениях с Вронским»... В этом случае обошлись, похоже, даже без «тонкой тетради».
К слову, о рейтинге: в него не только не попал, но даже тенью мимо не проходил князь Владимир. А сейчас, всего-то семь лет спустя, интернет-сообщество взахлеб обсуждает, где поставить ему памятник, потому как, по последним данным, он символ России, ее креститель. Хотя, как говорят историки, до XVI века о нем и упоминаний-то особых нет. Мы сознательно легендируем личность, используя ее как сиюминутное орудие в современной политической борьбе. Это типа наш ответ Чемберлену. Всем чемберленам, вместе взятым, которые нас не любят.
Хочется о «любит не любит» поговорить безо всякой политики. Без этого «если не могут любить, то пусть боятся». Оставим героическое прошлое и пафос, возьмем просто быт. В быту мы и сами друг друга не любим. Одни других за то, что те невежливые, агрессивные. Другие не любят соотечественников за вечное недовольство, подчеркивание своего превосходства и желание поучать. Самое смешное, так было всегда. Почитаем «Асю» Ивана Сергеевича Тургенева, который в уста своего героя вложил слова: «Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выражению их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости... Да, я избегал русских...» Это написано в 1858-м.
А сегодня, 157 лет спустя, Тургенев заклеймен на наших интернет-форумах как русофоб! А вот Антон Павлович Чехов в 1900-м пишет из Ниццы Алексею Сергеевичу Суворину: «Жизнь здесь совсем не такая, как у нас, совсем не такая... И богаты чертовски, и здоровы, и не старятся, и постоянно улыбаются». А в письме к Анри Труайя Чехов добавляет еще одну деталь: «Встречаю русских. Они здесь какие-то приплюснутые, точно угнетены чем-то или стыдятся своей праздности. А праздность вопиющая...» Или вот он — Леониду Валентиновичу Средину: «А на улицах народ веселый, шумный, смеющийся, не видно ни исправника, ни марксистов с надутыми физиономиями...»
Прогноз-то неутешительный: вряд ли мы в скором времени станем доброжелательными и улыбчивыми. Но классиков читать — все равно что в зеркало смотреться. И это занятие намного полезнее, хотя, опять же, по опросам, 70% населения заняты самолюбованием в прямом или переносном смысле. Зеркало покажет лишь, крива ли рожа, а сильно ли выпирает комплекс полноценности — уже нет.