Великий артист с достоинством носил неофициальное звание короля комедии. В эти дни любимцу публики могло бы исполниться 100 лет
Его называли королем комедии. Народный артист СССР Михаил Пуговкин носил это неофициальное звание с достоинством, он понимал, что оно заслужено им сотней сыгранных киноролей, так или иначе «заквашенных» на иронии и юморе. Он и в жизни был человеком веселым, легким, юморным. Сужу об этом не понаслышке — по милости журналистской судьбы мне довелось не раз общаться с актером. Накануне знаменательной даты решил перелистать старые журналистские блокноты, чтобы вновь услышать его живой голос...
— Я делю человеческую жизнь, и свою в том числе, на три, условно говоря, периода. На безмятежную, бесшабашную молодость, когда мы себя без устали растрачиваем. На зрелую пору, когда приходит время «собирать камни», в том числе, увы, и в почках, я ведь почечник со стажем. И — на неизбежную старость, которую, считаю, надо встречать достойно, с гордо поднятой головой. Что я и стараюсь делать, хотя, признаюсь, это нелегкая задача.
Для того чтобы красиво пройти финишную прямую, от человека требуются большие волевые усилия. Я включил в последние годы все остатки воли, какие у меня только есть. Я хожу прямо, я одеваюсь аккуратно, я не теряю присутствия духа, стараюсь шутить, улыбаться, и людям, вижу, это чертовски нравится. Они смотрят на меня и говорят: о, гляньте, Пуговкину уже далеко за:, а он в полном порядке. Хоть это, признаюсь, и не совсем соответствует действительности, но зачем спорить с теми, кто одаривает тебя добрыми словами и комплиментами?
— Мое счастье и несчастье, что меня узнают — даже, увы, со спины, с затылка. Когда зрители наседают, не дают прохода, — это, конечно, утомительно. Тут как-то одна женщина совсем не вовремя попросила сфотографироваться с ее юной дочерью. «Ну да, — отшутился я, — сфотографируюсь, а вы потом пришлете исполнительный лист». Помогло. Но вообще-то к таким приемам прибегаю крайне редко. Я со своими зрителями и почитателями дружу, стараюсь их не огорчать.
Помню, стояли мы с одним известным актером, и к нам, как водится, подошел восторженный зритель. А мой коллега как шуганет его: «Уйдите отсюда!» Я поначалу опешил, а потом словно невзначай спрашиваю у него: «Вот курточка на тебе такая модная, откуда она у тебя?» — «Купил». А я ему: «Так не забывай, что ты купил ее на деньги зрителей. Они тебя кормят. И это надо ценить». Вот так я его, говоря шукшинским словечком, срезал. Кажется, он после этого что-то важное начал понимать.
Мне самому знакомый артист сказал как-то с укоризной: «Старик, ты слишком доступный. Это неправильно». — «Нет, это правильно, — ответил я ему. — Я никогда не буду голодным, меня зрители всегда накормят, иногда, а то и часто напоят».
Я действительно доступный, но до известных пределов. Ибо если бы я принимал все приглашения выпить, то меня давно не было бы на этом свете.
Как я спасаюсь? А слово одно заветное знаю. Вот иду как-то по улице, а два тепленьких дружка уже давно и мучительно третьего ждут. Засекли меня, обрадовались: «Михалыч, иди к нам!» Я подхожу и с достоинством так роняю: «Ребята, я в завязке». Один еще попытался меня поуговаривать, а другой ему веско так бросил: «Не трогай Михалыча, он в завязке, это святое». Понимает!
— Конечно, я иногда «развязываю», но ничуть об этом не жалею. Если принимать изредка и помаленьку, то ничего, кроме пользы, считаю, не будет. Главное в этом деле — уметь вовремя остановиться. Про меня один знакомый режиссер так сказал: «Михаил Иванович, ты не пьяница, не алкоголик, ты нормальный российский гуляка. Но если ты загулял, то это уже серьезно». И впрямь, когда я изредка себе позволял, я оплачивал все счета, всех угощал. Утром просыпался — никого нет. Где же все те, которые еще вчера называли меня великим, гениальным, единственным и неповторимым? Спрашиваю — и нет мне ответа.
— На мои нынешние заработки, конечно, особо не загуляешь. Пенсия у меня не шибко большая, невзирая на то, что я инвалид Великой Отечественной войны. Но я продолжаю трудиться и что-то зарабатываю. Правда, наверное, меньше, чем мог бы. Когда я жил в Ялте, меня мой покойный друг, замечательный певец Юрий Иосифович Богатиков воспитывал. Звонил вечерами: «Михаил Иванович, вы где выступали?» — «В воинской части». — «Сколько получили?» — «Нисколько». — «Вы что, ребенок маленький? Вы народный артист! В следующий раз позвонят с предложением дать концерт, так вы первым делом им вопрос: «А кто финансирует?» Моя беда, что я никогда не умел выговорить эти два слова: «Кто финансирует?». А сейчас уже поздно учиться.
— Вот журналисты спрашивают, правда ли, что я вошел в Книгу рекордов Гиннесса как самый снимающийся российский актер. Что на это вам сказать? Я бы вошел в эту самую книгу, да дорогу туда не знаю. В моем послужном списке порядка сотни фильмов. Сначала было много эпизодов. Потом пошли ролишки, рольки. Потом уже и главные роли. В последние годы я не снимаюсь по-крупному, но не теряю надежду. Корифеи актерского дела как говорили: главное в кино — это уметь ждать. Ждать звонка с киностудии, ждать кинопробу, ждать начала съемок.
В принципе, я считаю себя актером нераскрытым. После того как сыграл в студенческие годы Мармеладова из «Преступления и наказания», учителя мне говорили: «Вы раскроетесь на материале Достоевского!» Но больше с Достоевским я так и не встретился. Зато подряд сыграл в шести фильмах Гайдая, и это был мой высший творческий взлет. Правда, лишь сегодня все стали это понимать. А тогда говорили с укоризной: как вы можете сниматься у Гайдая, это же юмор ниже пояса. На что я им отвечал с улыбкой: это смотря где пояс носить!
— Сегодня смеются иначе и над другими вещами, чем в годы моей юности. Вообще-то юмор — дело легкое, простое, незамысловатое. Сказал что-то смешное — и пошел дальше. А сегодня в юморе стало больше злости, сарказма. Я бы не хотел стать объектом такого, с позволения сказать, юмора. Ну а сам я смеюсь сегодня исключительно над собой. Не знаю, как я выгляжу со стороны, но мои сверстники в американском кино играют крупных мафиози, даже пылких любовников, а мне тут как-то предложили роль очередного пьяного дворника. Я со смехом отказался: зачем снова играть то, что прискучило мне еще лет сорок назад?
— Главное актерское качество — при наличии таланта, естественно, — это обаяние. Вспомните, например, Николая Рыбникова. Я тоже немножко обладаю этим качеством. Мне так кажется.
— Признаться, я влюблялся часто. Ирина Константиновна — моя последняя жена. Я женат уже в третий раз (женами Михаила Пуговкина были его сокурсница Надежда Надеждина и актриса Москонцерта Александра Лукьянченко. — «Труд»), клянусь, четвертого раза точно не будет. Ну что еще сказать про Ирину Константиновну? Она крымчанка. Мы познакомились в 1991 году. Я приехал тогда из Москвы в Ялту, она организовывала мои концерты. В день приезда я заглянул в свой гостиничный холодильник, а там такое изобилие: Уже, подумал про себя, приятно. Потом стали вместе ужинать, ну а дальше вы знаете, как это происходит.
Девять лет мы прожили с ней в Ялте, где я боролся с астмой, дышал крымским воздухом, плавал в море, принимал гостей из Мос-квы. Но в столицу, конечно, все эти годы тянуло. Потом после ходатайства Александра Абдулова московское правительство выделило нам хорошую квартиру в районе метро «Сокольники». Мол, национальное достояние надо возвращать на родину. Так я опять оказался в любимой моей столице, где в общей сложности прожил более 60 лет. Теперь вот и Ирина Константиновна — москвичка. Мы с ней хорошо ладим, вместе дышим теперь уже московским воздухом. Все у нас с ней идет по графику. Надеемся еще погулять на серебряной свадьбе...
P.S. До серебряной свадьбы Михаил Иванович не дожил. Он умер 25 июня 2008 года на 86-м году жизни у себя дома в Москве. Согласно последней воле, похоронен на Ваганьковском кладбище рядом со своим закадычным другом Александром Абдуловым, который много помогал ему в последние годы жизни. Пуговкин пережил своего младшего товарища на несколько месяцев.