...Осенним утром 1943 года мир облетела короткая весть: "Женева, 22 сентября, ТАСС. В Берлине официально объявлено о том, что в Минске прошлой ночью убит ставленник Гитлера - "генеральный комиссар Белоруссии" Вильгельм фон Кубе, как известно, снискавший себе своими кровавыми расправами над белорусским населением и своими грабежами мрачную славу одного из самых жестоких гитлеровских палачей".
На следующий день в "Красной Звезде" появилась статья Ильи Эренбурга, в которой перечислялись преступления наместника фюрера и которая заканчивалась так: "Он думал прожить в этой сказочной стране еще много, много лет. Но белорусы думали иначе. Берлин кричит: "Кто убил господина генерального комиссара?" Его убил народ, и вся наша Родина прославляет неизвестного мстителя".
Вскоре имя этого "неизвестного мстителя" облетело мир: Елена Мазаник. Много позже от нее самой я узнал, как это было. В Минском музее Великой Отечественной войны среди прочих экспонатов хранится обыкновенная женская сумочка.
- В ней я принесла в дом Вильгельма Кубе ту самую мину - сказала Елена Григорьевна. - Поверьте, я была готова ко всему - к самой страшной смерти, и потому на всякий случай припрятала для себя яд...
В особняке, который занимала семья гитлеровского наместника и личного друга фюрера Вильгельма фон Кубе, ее знали - она работала здесь горничной. Случилось так, что Елена не успела эвакуироваться из Минска, и когда в город вошли немцы, она, чтобы как-то прокормиться, устроилась уборщицей в казино. Труд здесь был не только физически тяжелым, но и морально невыносимым: ей приходилось стирать и приводить в порядок окровавленную одежду, которую каратели привозили после облав и погромов. Именно тогда у нее впервые зародилась мысль: во что бы то ни стало установить связь с партизанами.
Она стала наводить мосты. Помогли, как ни парадоксально, "клиенты" казино: кто-то из них порекомендовал гауляйтеру, когда он подыскивал прислугу, "красивую, старательную и чистоплотную" девушку. К тому же и его беременной жене Анине миловидная официантка пришлась по душе. А тут еще хозяйка казино госпожа София, подруга Анины, похвалила ей скромную белоруску - это решило дело. Так Елена получила доступ в дом Вильгельма фон Кубе. А связь с партизанским подпольем ей помогла наладить знакомая девушка Татьяна Калита, служившая до нее горничной в семье гауляйтера и выгнанная за неблагонадежность. Связной стала Надежда Троян. В одну из встреч с ней Елена и получила задание: убить палача.
Изо всех сил старалась она завоевать доверие и у самого хозяина, и у его капризной супруги, и даже у их отпрысков - трех маленьких, но уже законченных хамов, всячески издевавшихся над прислугой. Только натрет Елена до блеска полы, как они исподтишка набросают песок, зальют водой и развезут грязь, а то еще и битое стекло под коврик подсунут. Однажды даже выплеснули на нее содержимое ночного горшка. Она не только терпела, но и находила в себе силы улыбаться "деткам". Но, видимо, все-таки что-то недоброе почуял в этой безропотной и молчаливой служанке сам хозяин - может, взгляд "не тот" перехватил, а может, просто нутром почувствовал ее ненависть. Так или иначе, но когда пришло время переселяться в новый специально для него подготовленный особняк на улице Энгельса, он отказался взять ее с собой.
Об этом Елене с сожалением сообщила хозяйка. Вот за это-то сожаление, как за спасительную соломинку, и ухватилась Елена, пришедшая в отчаяние от одной мысли, что придется отказаться от задуманного. Она всплакнула перед госпожой, признавшись, что "очень привязалась и к ней, и к детям". Хозяйка, в свою очередь, сказала что довольна ею. Посодействовала присутствовавшая при разговоре приятельница хозяйки - та самая владелица казино, что в свое время порекомендовала ей Елену.
Обе женщины принялись уговаривать "папочку", и он сдался с одним условием: "Пусть лично упакует мою драгоценную коллекцию посуды и все пятнадцать портретов фюрера. Если при переезде ничего не разобьется,- может оставаться"... Надо ли говорить, как старательно заворачивала Елена каждый предмет, особенно портреты ненавистного фюрера! И все-таки...
Беда грянула уже на новом месте - при распаковке. Каждый портрет был завернут в шерстяные солдатские шинели, и все вместе аккуратно перевязаны. И вдруг в одной связке звякнуло стекло. А Кубе - в двух шагах - рассматривает вместе с женой какую-то старинную вазу. Стоящий рядом с Еленой адъютант, услышав звук разбитого стекла, перепугался еще больше, чем она: уж он-то не раз испытал на себе гнев хозяина, а тут ведь речь - о портрете самого фюрера! Он умоляюще взглянул на хозяйку. Фрау Анина взяла за руку мужа: "Пойдем, папочка, пройдемся - здесь очень душно..." Дальше все было сделано мгновенно - в силу обстоятельств молодой адъютант оказался союзником молоденькой горничной. Быстро распаковал, еще быстрее засунул разбитый портрет под диван, срочно послал за стекольщиком. В результате все обошлось. А вскоре Елена была поощрена за "верную службу" - стала личной горничной самого фон Кубе. Теперь можно было приступить к главному - привести в исполнение партизанский приговор.
На последнюю нелегальную встречу с Еленой Мазаник отправилась связная Мария Осипова. В руках - корзина, доверху заполненная брусникой, а под ягодой - мина.
Встреча прошла благополучно. Мария передала Елене мину, показала, как завести механизм. Подложить мину решено было для верности в постель гауляйтера, а завести - на два часа ночи. В случае удачи Мария будет ждать ее в машине в условном месте. Ну а на случай неудачи - яд. Вот как рассказала мне об этом сама Елена Григорьевна через 25 лет по дороге в особняк на улице Энгельса:
- Я знала, что мне предстоит смертельный номер, но пути назад не было. Утром, перед тем как отправиться в ненавистный мне дом в последний раз, я положила мину в ту самую дамскую сумочку, что вы видели в музее. Охранники хорошо знали меня, и я, как обычно, благополучно миновала множество постов, каждый раз замирая от страха: а ну как кому-то из них придет в голову заглянуть в мою сумку? Войдя в дом, я прошла к себе, быстро разделась и подвязала мину под платье, пониже груди, а поверх надела фартук. С этой миной я ходила по дому весь день до одиннадцати часов, и честно скажу, все время думала: а вдруг она взорвется? Ведь мне до тех пор никогда не приходилось иметь дело с оружием, взрывчаткой. Признаюсь, почувствовала облегчение, когда, наконец, пришел срок, и я смогла избавиться от нее в спальне, аккуратно подложив под матрас эту смертельную "игрушку". "Ну, милая, не подведи", - прошептала я и вышла, прикрыв за собой дверь. А дальше - все прошло по плану... Ну вот мы и пришли, Сейчас я вам все на месте покажу...
Вот она - бывшая спальня гитлеровского наместника. Здесь уже все по-другому, но Елена Григорьевна помнит все до мелочей. В этом углу, справа, была изразцовая печь. Все три окна закрывались на железные ставни. А вот тут стояла кровать... Удивительно, но мина на редкость "аккуратно" сделала свое дело - взрывной волной вырвало только фрамугу в окне... Это исполнительница приговора увидела уже после освобождения родного города - первым делом тогда она пришла сюда. На груди ее сверкала Золотая Звезда Героя Советского Союза.
* * *
Ее уже нет, и подвиг в нашей памяти успел изрядно подзабыться. Незадолго до смерти она прислала мне фотографию и письмо. Ничего особенного в том письме нет - просто весточка от друга, но есть в нем какая-то грустинка между строк. Впрочем, может, мне это только кажется? Судите сами: "Хочу вам сообщить, что особняка, где был тот взрыв, уже нет - его снесли... Сейчас на том месте посажены деревья и расстилается зеленым ковром травушка-муравушка...".