Знакомьтесь: Влад Минин - путешественник, не ведающий преград
На счету Минина — кругосветка на мотоцикле, экспедиция через всю Африку, автопробеги от Москвы до Камчатки и от Владивостока до Москвы. Влад прокатился на велосипеде с юга Аргентины до Аляски и жил в племени пигмеев... Из его рассказов можно сразу сделать трехтомник. Корреспондент «Труда» встретился с путешественником сразу после его возвращения с побережья Белого моря и узнал простую истину: чем дальше в глушь — тем меньше лихих людей.
Уверен, большинство моих соотечественников, вздыхающих нынче по ставшим малодоступными египетским и турецким пляжам, не предполагают, сколько всего неизведанного таят в себе необъятные российские просторы. Очередным подтверждением тому стало недавнее путешествие моего собеседника по Вологодской и Мурманской областям и по Карелии. Кажется, это совсем рядом с российскими столицами, а шаг в сторону от дорог — и ау, цивилизация! Минин решил познакомить своего друга Вадима Дымова с Русским Севером, и получился вполне себе экстремальный маршрут.
— В диких лесах мы с Вадимом ставили палатки. Забредали в деревни, где нет электричества, а люди живут абсолютно натуральным хозяйством. До них ни на чем не доехать — только на своих двоих.
В качестве такого примера Минин приводит деревню Петраково на Вологодчине. Она еще есть на карте, но... В советские времена там было несколько совхозов, сейчас же население уменьшилось с тысяч до десятка человек. Оставшимся аборигенам несколько раз в году привозят на гусеничном тракторе пенсию и минимум самых необходимых товаров. Тут же люди закупаются — и до следующей оказии живут только своими трудами. Но не жалуются, работают: по несколько коров на оставшиеся семьи, овцы, козы, свиньи, гуси, куры, большие огороды...
Влад со знанием дела рассказывает, чем поморы, живущие в Мурманской области на Терском (северном) берегу Белого моря (их всего-то около 150 человек) отличаются от поморов Архангельской области, которых более 6 тысяч. Оказывается, различаются они ремеслами, обрядами, диалектами. Известно: язык и традиции унифицируются при помощи телевидения и интернета. Но мурманские поморы, привыкшие обходиться без электричества, ничего про девайсы не знают. Живут, как деды и прадеды жили. А как же им там приходится без власти и закона?
— Да нормально! Я немало таких деревень встречал по всей России и заметил особенность: чем меньше народа, чем дальше от цивилизации — тем меньше агрессивности, — рассуждает Минин. — Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Но там не нужно работать локтями, нет конкуренции, а если не подставишь плечо соседу, просто не выживешь. Вот и получается вполне праведная жизнь, без воровства и душегубства...
Если поморов выпустить в дикую природу лишь с топором, ножом и лопатой, они (в отличие от нас, грешных!) смогут жить там много лет — и относительно комфортно. Как уверяет Влад, в лесных полузаброшенных селениях местные не имеют опыта общения с лихими людьми. Они открыты и доверчивы. Выставляют перед приезжими на стол лучшее, что у них есть, а от платы и подарков отказываются. Гостинцы — консервы, патроны, инструменты и лекарства — нашим путешественникам пришлось оставить в заброшенном доме, куда наведываются местные охотники. Влад уверен: поделят по справедливости.
В 1990-е Русский Север стремительно обезлюдел. Кто помоложе, уехали. А здесь перестали рожать, закрылись школы и даже медпункты. Но в последние годы наметилась другая тенденция: дети той уехавшей молодежи понемногу возвращаются в родные места. В той же Варзуге за 50-100 тысяч рублей пока можно купить добротный дом, но таких предложений все меньше. В реках полно чудесной рыбы, богатая охота — жить можно. Причем без суеты и вечных городских страхов: а ну как завтра окажешься на улице, без работы и возможности оплачивать счета?
— Лично у меня после подобных путешествий проходит очищение, переосмысление, — уверен Минин. — Ощущаешь свою принадлежность к огромной родине. Поймите правильно, я вовсе не призываю читателей «Труда» отказываться от благ цивилизации. Просто полезно хотя бы изредка представлять себе иную жизнь, чем ту, в которой мы крутимся как белка в колесе.
На Западе давно популярен так называемый экотуризм. Так вот, по мнению Влада Минина, имеющего возможность сравнивать, русская глубинка гораздо «натуральней» той же американской. И потому интереснее.
— В США больше распространено приглашать туристов на крупные фермы, где выращивают ягоды, на виноградники, ухаживать за домашними животными. Но это больше аттракционы. Возможностей же пообщаться с дикой природой и ее обитателями там меньше. Они воссоздают колорит, а у нас он пока реальный...
А вот на севере сходства больше. Как отмечает Влад, во многих селах Аляски он находил русские корни. Жители там почти не говорят по-русски, но живут с русскими именами и фамилиями. Видел он села с православными церквушками. Кстати, на Аляске Минин полтора месяца в одиночку ехал на снегоходе. А если бы сломал ногу или мотор заглох на морозе?
— У меня были GPS-навигатор, спутниковый телефон, аптечка. Когда я провалился на льду в реку, сразу позвонил рейнджерам. Они пролетели надо мной. Убедились, что я жив и не настаиваю на эвакуации, — и, к счастью, улетели восвояси...
Да, Минин считает, что избежал большей неприятности, чем купание в ледяной воде. Ведь если бы его спасали, то он неминуемо получил бы крупный счет — за вертолет, услуги пилотов и медиков. Кстати, неплохо бы напомнить про такую систему тем беспечным рыбакам в нашей стране, что идут на риск и рыбачат на подтаявшем льду: дескать, если что, все равно спасут... А во многих странах патрулирование территорий оплачивается из госбюджета, а вот спасение утопающих — за счет самих утопающих. Бывает, на «счастливчика» потом вешают такие громадные счета, что ему приходится расплачиваться всю оставшуюся жизнь.
А вообще-то, как считает Минин, путешественнику лучше полагаться на собственные навыки и везение. Хотя сюрпризов не избежать, как ни страхуйся. Когда он ехал на мотоцикле из Москвы в Кейптаун, на территории Танзании столкнулся с зеброй. Там же его преследовал черный носорог, в другом месте — слон. Выяснилось, что мотоцикл не так уж быстр в сравнении с носорогом.
Спешиваясь, он длинной палкой обследовал любое место, прежде чем стать туда ногой или протянуть руку. Змеи, ядовитые насекомые и растения так его выдрессировали, что и возвратясь в Москву Минин долго без палки чувствовал себя неуютно.
При пересечении границы Камеруна и Конго в период дождей Влад не справился с тяжелым мотоциклом на мокрой глине и упал. Получив сильный ушиб и растяжения связок, вынужден был провести неделю среди пигмеев. Вот уж где никакой цивилизации! Но ничего, пообвык. Голод не тетка: Минин ел вместе с пигмеями, впервые видевшими белого человека, мясо обезьяны, дикобраза, черепах и змей с маниокой вприкуску. А при расставании оставил им банку сухого молока. Искусством приготовить из «волшебного порошка» вкусный напиток Влад аборигенов просто изумил...
Кстати, в Бразилии и Венесуэле по местным законам запрещается общение с дикими племенами, и потому некоторые из аборигенов вообще никогда не имели контактов с цивилизацией. Разве что, может быть, видели пролетавшие над ними самолеты. А в Африке подобных запретов пока нет. И этим еще можно пользоваться.
Вот Влад Минин и пользуется изо всех сил.