Президент «Транснефти» Николай Токарев — о нефти, людях и истории
У нормальных людей не принято плевать в колодец. Однако у нас стало хорошим тоном по каждому поводу пинать всех и все, что связано с нефтью. Мол, надо бы не черное золото продавать, а собирать суперкомпьютеры, делать станки и машины, как в Америке, Германии или Японии. Что тут скажешь? Мечтать не вредно. Но реальность такова, что природные ресурсы — это пока по большому счету то, что мы можем предложить сегодня мировому рынку. И именно нефтедоходы позволяют платить зарплату учителям и пенсии ветеранам, защищать финансовую систему от кризиса и накапливать ресурсы для модернизации экономики. Наконец, нефть и газ сделали нашу страну ключевым игроком на мировом энергетическом рынке. Причем за последнее десятилетие у России появились дополнительные козыри, позволяющие проводить независимую энергетическую политику на всем геополитическом пространстве — от Европы до Китая и Америки. Об этом мы говорили с президентом компании «Транснефть» Николаем Токаревым.
— Николай Петрович, как вы относитесь к разговорам о том, что нефть — проклятие России и что доходы от экспорта природных богатств не способствуют развитию экономики? Вам это слушать не обидно?
— На самом деле все наоборот. Именно природные богатства — прежде всего нефть и газ — нас выручили в
— Сегодня стоит и другая задача — использовать «трубу» для модернизации экономики, обеспечить развитие высокотехнологичных отраслей.
— Да, теперь мы можем себе это позволить. Если человек переплыл бурную реку и почувствовал почву под ногами, ему больше не нужен спасательный круг. Уже реализуются программы по модернизации, инновационному развитию. Обязательно наступит время, когда «труба» перестанет быть основным инструментом наполнения казны. Я в этом уверен. Но природные ресурсы в любом случае останутся ключевым фактором стабильности и экономического роста нашей страны.
— Россия не просто продавала нефть и газ, но создавала уникальную трубопроводную систему. Буквально за последнее десятилетие нефтяная труба соединила восточные и западные границы — вышла одним концом на Балтику, другим — на Тихий океан. Как вы оцениваете это событие?
— Мне есть с чем сравнивать. В конце
— Почему тогда проект встретил столько преград?
— Против БТС, к сожалению, были и наше Минтопэнерго (оно так называлось в то время), и некоторые крупные российские компании — они владели терминалами в Прибалтике и не хотели конкурента. Проект удалось запустить только благодаря тому, что Владимир Владимирович Путин взял ситуацию под личный жесткий контроль. Он тогда был премьером и потребовал раз в две недели докладывать о ходе реализации. Досталось многим, в том числе и министерству. Спецнефтепорт «Приморск» был построен. У России появилась на Балтике новая площадка, через нее в год отгружается 70 млн тонн нефти.
Подобная коллизия была и по поводу трубопроводной системы Восточная Сибирь — Тихий океан. В 2000 году, в июле, я сам был на встрече в Пекине, где впервые с китайскими партнерами обсуждал проект ВСТО. С нашей стороны в переговорах участвовали представители Минтопэнерго, «Транснефти», «ЮКОСа»: Но в то время у проекта еще не было названия — просто Восточный нефтепровод.
— Говорят, именно опальному олигарху Ходорковскому принадлежала идея строительства ВСТО?
— А еще говорят, что мы его идею профанировали — сделали не то, не так, и вообще не надо было… На самом деле «ЮКОС» предлагал
— В проект буквально в последний момент внесли коррективы. По требованию экологов трубу отодвинули подальше от Байкала.
— Была еще одна причина разворота в сторону Якутии. В том регионе много месторождений, и труба позволяла до них дотянуться. Этот крюк вокруг Байкала оказался оправданным и стратегически верным решением. Сегодня уже эксплуатируются
Реализация проекта
— Эта нефть куда пойдет — на Запад или на Восток?
— Пурпе — Самотлор — это по сути перемычка, она позволяет маневрировать направлениями. Но, конечно, приоритетом считаем восточное. На Западе традиционные рынки, примерно одни и те же объемы поставок. Новые северные месторождения будут давать прирост экспорта на
— Сегодня снова разгорелся спор по поводу приватизации нефтяного комплекса. Две точки зрения: быстрее продать — пусть придет эффективный собственник — или
— Если говорить о нефтедобывающих компаниях, то там есть свои резоны. Но в любом случае процессы приватизации должны быть просчитаны, и только в оптимальный период можно вести разговор о продаже пакетов акций.
— А как вам идея приватизации такой стратегически важной компании, как «Транснефть»?
— На наш взгляд, передача в руки частных владельцев управления компанией, которая к тому же регулируется тарифным ведомством, была бы сопряжена с серьезными проблемами для отрасли. Частный предприниматель прежде всего заинтересован в извлечении прибыли. Этот инстинкт неизбежно ставит под удар долгосрочную инвестиционную программу. Речь о сотнях миллиардов рублей. Появится большой соблазн эти расходы урезать ради повышения дивидендов. Тому, кто заинтересован только в прибыли, не очень интересно вкладывать большие деньги и 20 лет ждать, когда затраты окупятся. А наши проекты именно такие. Есть у нас и объекты, когда окупаемость просчитать вообще невозможно, потому что речь идет о решении сложных геополитических проблем. Развивать нефтепроводную систему надо с дальним прицелом, чтобы не торпедировать интересы государства, не тормозить освоение новых месторождений. Это в интересах всех работающих в России нефтяных компаний.
С другой стороны, совет директоров «Транснефти» представлен в том числе и директорами от государства. Если в совете появляется частное лицо, то оно одно, даже имея небольшой пакет, будет голосовать все сделки с заинтересованностью. Есть такая форма голосования. Фактически это значит, что все директора, представляющие государство, не имеют права голосовать, и только вот это частное лицо будет влиять на принятие всех решений. Браться нам за крупный проект или нет, брать кредит в банке или нет:
— Вопрос, дадут ли кредит в банке и под какой процент? Одно дело — государственные гарантии, и совсем другое — ссуда частному владельцу.
— А еще есть текущие долговые обязательства. Под реализацию масштабных программ мы привлекали долгосрочные заимствования. Сегодня «Транснефть» сопровождает эти обязательства, выплачивает проценты. Изменение статуса госкомпании может повлечь за собой реакцию кредиторов — например, они могут потребовать немедленно погасить долги. Такие действия в договорах прописаны, и этот риск тоже надо учитывать.
Наконец, самое главное. Для государства это огромный плюс — иметь трубопроводную компанию такого масштаба. Это контроль за всем, что происходит в отрасли. Зачем отказываться от такого инструмента? Тем более пока бюджет так сильно зависим от экспорта нефти.
— Считается, что частный инвестор эффективнее государственного собственника. Хотя сегодня этот тезис подвергается сомнениям даже в кругах либеральных экономистов. На последнем форуме в Давосе каждый второй выступавший критиковал капитализм, который не в состоянии справиться с системным кризисом.
— Знаете, никто не смог привести яркого примера, когда госкомпания — например, «Роснефть» — работает хуже, чем «ЛУКОЙЛ» или
«Транснефть» последние полгода идет лидером. Да, у всех бывают конъюнктурные всплески. Но полгода — это признак надежности и показатель качества. Сомнительные компании так никогда не будут расти.
— У вас есть этому объяснение?
— «Транснефть» один за другим вводит нефтепроводы, растет капитализация компании. В нашей программе стратегического развития четко обозначены горизонты развития. То есть инвестор видит, что будет новый рост, чем он обеспечивается, и готов снова покупать акции. Биржа — как лакмусовая бумага. Посмотришь котировки — и сразу ясно, кто растет, а кто стоит.
— Раньше были программы освоения Севера, люди получали большие зарплаты, имели массу льгот. Сейчас фактически компании несут все эти обязательства, в том числе по освоению и заселению отдаленных территорий. Не давит груз социальных обременений?
— Это не груз, а одно из условий выполнения программы. Мы на рынке монополисты, это и хорошо, и плохо. Плохо потому, что у компании очень специфическая профильная деятельность. Вот мы готовим кадры для себя, но эти специалисты востребованы у наших партнеров. Труба начинается от месторождения, поэтому нефтяные компании всегда рядом. И чтобы люди не уходили, нам приходится их мотивировать, идти на социальные затраты.
— О каких суммах идет речь?
— В программе стратегического развития записана цифра 18 млрд рублей — столько в ближайшие семь лет мы потратим на строительство жилья для наших работников. Всего для обслуживания ВСТО потребуется более 7 тысяч рабочих мест. Почти все объекты — в тайге, а людям надо создать достойные условия для жизни. Представляете таежную глухомань, где на тысячи верст никаких признаков жизни? Но вот прокладывается труба, и сразу рядом — дорога, потому что она нужна для техобслуживания. Появляются связь, электроснабжение. Строятся нефтеперекачивающие станции, вокруг них — новые поселки. Вместе с трубой в тайгу приходит жизнь.
Возьмите, к примеру, Витим, который всем известен по роману
Смотрим дальше. Для
Ну и, кроме того, у «Транснефти» крупнейшая страховая компания, она обеспечивает медицинское обслуживание. Плюс один из самых крупных в стране негосударственный пенсионный фонд, что позволяет доплачивать корпоративную пенсию. Плюс свои пансионаты, дома отдыха на юге...
— С точки зрения «эффективного частного собственника» все это резервы для сокращения затрат!
— Соглашусь. Но даже в 2008–2009 годах, когда повсеместно персонал сокращали и переводили в вынужденные отпуска, мы не уволили ни одного человека. Наоборот: принимали на работу людей и к тому же увеличили зарплату.
— «Транснефть», как и всякая крупная госкомпания, занимается благотворительностью. Есть в этой сфере
— У нас много направлений. Например, сотрудничаем с несколькими фондами, которые оказывают содействие в лечении детей, покупают оборудование для медицинских центров. Целевым образом поддерживаем 30 детских домов — это продукты, мебель, транспорт, медицинская помощь. Есть целое подразделение, которое занимается именно детскими домами и домами для ветеранов. Отдельно культура, искусство, спорт:
— Ваши личные пристрастия сказываются на выборе адресатов?
— Вообще мы все решения выносим на правление, если сумма крупная, то на совет директоров. А что касается пристрастий: Вот, скажем, мы длительное время спонсируем несколько крупных проектов, которые касаются истории России. Внимание к этой теме вызвано обидой за все, что вокруг нашей истории творится последнее время. Мне в советское время довелось побывать в Музее капитуляции в Берлине. Прямо на входе посетителей встречали знаменитые фотографии: справа — водружение над рейхстагом Знамени Победы, слева — полевая кухня, где наши солдаты раздают кашу берлинцам. Пару лет назад я еще раз побывал в этом музее. На входе справа большое фото: красноармеец отбирает велосипед у немки, а слева — фото американской полевой кухни, где уже они варят кашу и раздают голодным немцам. А в Вене, например, согласно опросам, молодежь считает, что город освободили американцы, хотя памятник советскому
Я полагаю, нельзя закрывать глаза на такие вещи. В прошлом году, к
— В «Труде» мы рассказывали про еще один благотворительный проект — «Руниверс», сайт о российской истории и культуре. Как возникла идея?
— Да, сегодня многие ищут ответы на вопросы истории в интернете. А там до недавнего времени было всего два портала для русскоязычной аудитории — польский и канадский. Глазами польского и западноукраинского историка пользователи Сети изучают нашу историю… Мы поддержали группу энтузиастов из «Руниверса», которые взяли на себя эту миссию — обеспечить в интернете бесплатный доступ к первоисточникам, без которых невозможно объективное освещение истории России. Они уже систематизировали огромный материал, и портал зажил — ежедневно тысячи посещений. Причем доступ ко всем документам бесплатный. Кстати, нам по этому поводу предъявила претензии Государственная историческая библиотека. В свое время Сорос с
— Какие еще проекты увидят свет?
— Мы участвуем в тиражировании очень редкого исторического документа — Летописного свода, который создавался по распоряжению Ивана Грозного. Сорок томов рукописного текста! Дьяки собрали хроники по истории человечества и государств, которые на тот момент в мире существовали, начиная с библейского периода и вплоть до XVI века. Он еще называется «Уроки жизни для царских детей». Получился уникальный летописный свод. Ни один монарший двор в просвещенной Европе того времени не имел такого сведенного воедино исторического массива.
К счастью, издание сохранилось, но доступ к нему могут получить только единицы. И вот мы сейчас вместе с Германом Стерлиговым, вдохновителем этой идеи и создателем общества любителей древних письменностей, сообща финансируем издание каждого тома тысячным тиражом и бесплатно распространяем эти книги. Отдаем в распоряжение славянских культурных центров, в том числе зарубежных библиотек, исторических университетов, обществ дружбы с соотечественниками.
Еще вместе с Промсвязьбанком финансируем издание учебников истории России для средней школы. Учебники прошли аттестацию в Минобразовании и рекомендованы для школ. С
— Сегодня много говорят об альтернативных источниках энергии, которые должны заменить нефть и газ. Как вам такие прогнозы? И что тогда делать с трубопроводами?
— Ну, по поводу атомной энергетики говорить не приходится. После аварии на «Фукусиме» она еще лет 20 не оправится. Гидроэнергетика всегда будет востребована, но, к сожалению, не везде есть реки. А энергия солнца и ветра пока может только дополнять тепловую энергетику, не более того. Так что я считаю, что в обозримом будущем альтернативы нефти и газу не существует.
— Вы из этого исходите в перспективных планах?
— Да, свою стратегию именно так планируем. Конечно, мы привязаны к добыче, ее прогнозируют Минэнерго и