Ивановы - они такие!

Она вышла к старту на костылях и... выиграла этап Кубка мира

Чемпионы в экстремальных видах спорта — сами по себе люди, не ведающие страха. Их психология зачастую недоступна рядовым гражданам для понимания. Представьте: в тонком комбинезоне и без обуви, лёжа на маленькой «железяке» спортсменка несется со скоростью 140 км/час по ледяному жёлобу. Но что сотворила саночница Татьяна Иванова, меркнет даже на фоне других атлетов, которых принято считать бесбашеными. Когда серебряный призер Олимпиады, чемпионка мира и восьмикратная чемпионка Европы на недавних соревнованиях в Китае получила тяжелый перелом ноги, даже самые оптимистичные болельщики махнули рукой. «Видимо, это были её последние соревнования в сезоне. А может быть, и в карьере — ведь по время Игр в Пекине Тане исполнится 31 год».

Но обаятельная саночница из Чусового опровергла все наши понимания о живучести чемпионов. Пока любители спорта размышляли — сколько времени она проведет на больничной койке, Таня стала триумфатором этапа Кубка мира: 8 января заняла третье место, а 9 января выиграла. По горячим следам чемпионка дала по телефону интервью корреспонденту «Труда».

— Травма меня подстерегла 21 ноября на первом же этапе Кубка мира в нынешнем сезоне — в эстафете я ступнёй зацепила козырёк жёлоба и получила перелом таранной кости. Это была моя ошибка в выборе траектории...

— ... а не проектировщиков трассы, как в Ванкувере-2010? Мы помним трагический случай с грузинским саночником.

— Тогда предлагали поднять борта той трассы, но это мешало бы качеству телевизионной картинки. А вот если бы послушались, то Нодар Кумариташвили упал бы обратно в жёлоб и просто скользил бы по льду, а не врезался со всей скоростью в столб. Но на моей памяти организаторы крупнейших соревнований уже прислушиваются к мнению спортсменов и тренеров о той или иной трассе. И если мнения адекватные, то могут сделать выводы и внести какие-то изменения.

— Как вам показалась китайская олимпийская трасса? Вы её успели изучить?

— Говорить об особенностях «китайской» трассы можно лишь в тех пределах, что все лучшие трассы мира, как правило проектируют немцы, и эта олимпийская — не исключение. Снаружи её оформили красиво. Но она очень непростая, и даже для опытных саночников требуется серьезная адаптация к ней. Мы сразу собрали большой объем информации о её особенностях. Но мне лучше, если я адаптируюсь постепенно: покатаюсь на ней, потом на какой-то другой, потом возвращаюсь и переосмысливаю снова.

— Но что вы и другие россияне хорошо изучили пекинскую трассу, это даст преимущество на предстоящей Олимпиаде?

— На самом деле почти все участники Кубка мира одним чартерным рейсом прилетели в Пекин с предыдущего этапа и тренировались там примерно в одинаковых условиях.

— Сколько времени вы потеряли из-за травмы?

— На ногу я смогла осторожно наступать лишь к началу этапа Кубка мира в Винтерберге, то есть, в конце декабря. То есть, начала выполнять тренировочные заезды через пять недель после перелома. За пределами спортивной арены хожу на костылях. Но руководство международной федерации попросило меня, чтобы я оставляла костыли на подходе к ледяному жёлобу, и они не попадали в поле зрения зрителей и телевизионщиков. И я с ними согласна: что это за спортивное зрелище, когда одна из спортсменок выходит на старт на костылях?! В самом деле, зачем создавать спорту антирекламу? Но меня всегда кто-то поддерживает (в буквальном смысле слова) и перед стартом, и после финиша.

— Каково сейчас состояние вашей ноги?

— До сих пор хожу на костылях и специальном «сапожке». Разве что в комнате отеля могу сделать шагов пять самостоятельно — мне врачи уже разрешили легко наступать на ногу. Надеюсь скоро избавиться от костылей.

— А на трассе?

— Мы заранее продумали этот момент и сделали пластиковую накладку, которая защищает ногу от пятки до лодыжки. Для соревнований сделали накладку попроще и поменьше, чтобы не влияла на аэродинамику.

— А вибрация?

— В Винтерберге она причиняла боль, на следующем этапе в Сигулде 8-9 мая — уже меньше. Или ледяное покрытие более ровное, или всё-таки заживает нога.

— Ваш папа — успешный тренер. Сложно тренироваться у родителей?

— Я по-прежнему тренируюсь у своего отца — Ивана Иванова. И в этом вижу только плюсы.

— В других видах спорта разные мнения на сей счет. Говорят, папа не всегда способен мотивировать своего ребенка на тяжелые тренировки.

— А я не понимаю, когда говорят, что надо мотивировать на тренировки. Сколько себя помню — я сама рвалась тренироваться как можно больше. Папа если и пытался как-то влиять, то лишь в сторону ограничения моих нагрузок. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить и других специалистов. Роль второго наставника выполняет Александр Васин, он же изготавливает мне сани. И роль всего тренерского штаба сборной России тоже немалая. До 2015 года с нами работали иностранные специалисты — немцы и итальянцы. Это сотрудничество нашей сборной тоже помогло.

— Как саночники борются со страхом?

— Про мужчин говорить не буду. А робкие девочки в наш вид спорта не идут или не задерживаются. И даже среди тех, кто остался и достиг определенного уровня, все равно сильно различаются. Некоторые вообще ничего не боятся, другие постоянно перестраховываются. Я всегда слушала тренеров и полностью доверяла им. Да, бывает страшно, но надо делать своё дело. На многих сильно влияет зрелище, когда кто-то из товарищей или соперников получил травму. Я в такие моменты стараюсь абстрагироваться от ситуации, а сочувствовать потерпевшему уже после соревнований. Раньше с командой работали психологи. Но я опасалась им полностью доверить свои чувства и мысли. Может быть, они потом «по секрету всему свету»? Кроме того, психолог должен помогать бороться не страхом вообще, а именно в какой-то конкретной ситуации. А для этого он должен разбираться в моем виде спорта не хуже меня.

— А женщины в вашем виде спорта с инструментами работают?

— Приходится — с шестигранником, наждачной бумагой. Помогаю механику Александру Васину изготавливать и регулировать мои сани, но в большей мере как подсобный рабочий — «подай-принеси». Ещё рассказываю ему о своих ощущениях на трассе, он это в своей работе учитывает. На большинство крупных турниров он ездит с нашей командой, и это облегчает мои задачи.

— С соперницами сложились отношения?

— Конечно. В лучшую сторону кого-то выделять не хочу, чтобы не обидеть кого-то. Соцсети сближают, так что с некоторыми через интернет общаюсь постоянно. Причем, немецкий знаю лучше английского — а многие сильнейшие соперницы именно из германоязычных краев. С латышками в последние годы меньше стали общаться: их молодое поколение не знает русского, а я — английского. Но в последние годы почти вся подготовка сборной проходит в России. Так что ходить к соперницам домой в гости не получается. Пару раз собиралась, но сорвалось — в соревновательный период сложнее общаться.

— Каково впечатление от места будущих олимпийских стартов?

— Две с половиной недели в Китае мы сидели «в пузырях», два раза в день сдавали тесты. Невероятные строгости. Первые три дня — на жёстком карантине, даже не выходили из гостиничных номеров, куда нам приносили еду. Потом стали возить на трассу, несколько раз пустили в тренажерный зал. От этих строгостей впечатления в итоге получились настолько тяжелые, что у многих, с кем я говорила, уже нет желания ехать туда же опять. Но Олимпиада — есть Олимпиада, главный старт четырехлетия.

— А вы уже завоевали право выступать на Олимпиаде?

— В санном спорте завоевываются лицензии не персональные, а на команду. В ближайшее воскресенье 16 января международная федерация уже объявят эти цифры. Но есть основания полагать, чтобы сборная России получит максимальную квоту: три мужчины, три женщины и две двойки.