Гарольд Пинтер, автор 29 пьес, в их числе - "Сторож" (1960), "Коллекция" (1962), "Любовник" (1963), "Возвращение домой" (1965), "Предательство" (1978), выполненных в стилистике театра абсурда, в своей речи размышлял не столько о литературе, сколько о большой и грязной геополитике. И в этом контексте о Джордже Буше и Тони Блэре.
"Как мы все знаем, оправданием вторжения в Ирак было обладание Саддамом Хусейном очень опасного оружия массового уничтожения, которое он мог развернуть в боевую готовность всего за 45 минут, что привело бы к чудовищным последствиям. Нас уверяли, что это правда. Но это была неправда, - с публицистическим напором выговаривает Гарольд Пинтер. - Нам внушали, что Ирак находится во взаимодействии с "Аль-Каидой" и что он разделяет ответственность за ужас 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Нас уверяли, что это правда. Но это была неправда... Правда в том, как Соединенные Штаты понимают свою роль в мире".
Однажды в посольстве США в Лондоне он приводил аргументы против выделения конгрессом денег для "контрас" - никарагуанской вооруженной оппозиции. Главным ходоком-просителем выступал миссионер, отец Джон Меткалф, а слушателем был второй человек в посольстве Раймонд Сейтц. "Сэр, у меня приход на севере Никарагуа. Мои прихожане сами построили церковь, медицинский и культурный центры. Мы жили в мире. Несколько месяцев назад "контрас" напали на нас. Они уничтожили все: школу, постройки. Они изнасиловали монашенок и учительниц, убили врачей, притом самым жестоким образом. Они вели себя как варвары. Пожалуйста, попросите правительство США не поддерживать эти ужасные преступления". Тут Сейтц бросил короткую реплику: "Отец, на войне невинные люди всегда страдают".
Наступило молчание. Один из правозащитников взорвался: "Но в этом случае "невинные люди" стали жертвами чудовищного насилия, проплаченного вашим правительством... Разве ваше правительство тем самым не виновно в убийстве и уничтожении граждан другого суверенного государства?" На что Сейтц невозмутимо заметил: "Я не согласен, что приведенные вами факты подкрепляют ваши утверждения"...
Следом Пинтер напоминает, что диктатор Сомоса правил в Никарагуа с благословения Вашингтона на протяжении 40 лет, что "контрас" президент Рейган назвал "нравственными близнецами отцов-основателей США", а когда в 1979 году в результате восстания к власти пришли сандинисты, американцы увидели в этом опасный пример для остальных. Почему? Пинтер объясняет: "Смертная казнь была отменена. Сотни тысяч мыкавшихся в бедности крестьян буквально ожили. Более 100 тысяч семей получили землю. Построили две тысячи школ. Впечатляющая кампания по ликвидации безграмотности привела к тому, что их доля стала менее 15 процентов. Образование и медицина стали бесплатными. На треть сократилась детская смертность. Полиомиелит был побежден".
Соединенным Штатам все же удалось выбить сандинистов: но на это потребовались годы, экономическая блокада и гибель 30 тысяч никарагуанских граждан. И что произошло? "В страну вернулись казино. С бесплатным образованием и медициной было покончено... "Демократия" восторжествовала". И в этом нет ничего удивительного, продолжает Пинтер, потому что США поддерживали "военные диктатуры по всему миру после второй мировой войны. А именно - в Индонезии, Греции, Уругвае, Бразилии, Парагвае, Гаити, Турции, на Филиппинах, в Гватемале, Сальвадоре и, конечно, в Чили".
А что сегодня? "Мы принесли народу Ирака пытки, кассетные бомбы, бомбы с сердечником из слабо обогащенного урана, убийства, нищету, упадок и смерть, а называем это "привнесением свободы и демократии на Ближний Восток". В этом пассаже есть важная деталь: Пинтер употребляет местоимение первого лица множественного лица - "мы". Видимо, как представитель "западного мира" и как человек совестливый, он не отделяет себя от "освободителей" Ирака и готов, пусть только в моральном плане, разделить ответственность. Но что касается ответственности юридической, драматург высказался более чем определенно.
Назвав агрессию против Ирака "актом вопиющего государственного терроризма, что демонстрирует презрение к международному праву", Гарольд Пинтер даже заявил: "Будет справедливо, если Буш и Блэр предстанут перед Международным уголовным трибуналом". Впрочем, США не признали юрисдикцию этого судебного органа, а Буш даже пообещал, что если хоть один из его солдат будет посажен на скамью подсудимых, он пошлет туда свою морскую пехоту. Зато Блэр признает трибунал, и если там не знают адрес, по которому присылать повестку, то он, Пинтер, готов подсказать: Лондон, Даунинг-стрит, 10.
...Выступление нобелевского лауреата походило на речь прокурора в суде. А сам Гарольд Пинтер предстал в виде разгневанного трибуна, обращавшегося к более многочисленным слушателям, чем если бы он встал на ящик из-под мыла в уголке ораторов в лондонском Гайд-парке. То ли охват аудитории, то ли предощущение приближающейся развязки (все-таки преклонный возраст, ему 74 года, и трудно излечимая болезнь), но речь человека, который "болеет болями всего человечества", отличалась особым накалом шекспировских страстей. И по своему пафосу вполне могла быть озаглавлена: "Я, Гарольд Пинтер, обвиняю".