.jpg)
Знаменитый режиссер – о том, почему решила вспомнить и о своей актерской профессии
В прокат вышла художественная лента Светланы Проскуриной «Первая любовь». Роль терапевта Анны, одну из главных в картине, играет Марина Брусникина, которую редко можно увидеть на большом экране: основное ее поприще — режиссура и театральная педагогика. С 2018 года Брусникина руководит театром «Практика», а недавно стала еще и главным режиссером Российского академического молодежного театра. Идут ее спектакли и в других московских театрах. О том, как удается все это совмещать, и, конечно, о съемках в нынешней киноленте Марина Станиславовна рассказала «Труду».
— Как в вашей жизни возникла картина «Первая любовь»?
— Еще несколько лет назад Светлана Николаевна Проскурина вызвала меня на пробы в свой фильм «Воскресенье». Я тогда очень удивилась, поскольку уже давно не работала в кино. Но Светлана Николаевна помнит меня с молодости. В той картине я с удовольствием поучаствовала в небольшой сцене, но режиссер, как она рассказала мне потом, поняла: в следующем фильме я выступлю у нее в главной роли. И действительно спустя время прислала сценарий, который очень мне понравился.
— Чем именно?
— Это драма с детективным сюжетом, но не простое линейное кино, Проскурина все-таки снимает артхаус. В «Первой любви» все смыслы — между нот, между слов, и возникает особая атмосфера, магия... Моя героиня и ее ситуация были настолько мне понятны, что показалось — именно такую историю я и выбрала бы, если б меня спросили, в чем именно хочу сниматься. Анна переживает переходный период. Мыслями она все время возвращается в прошлое, которое уже не вернуть, а что впереди, неясно. Есть ощущение, что любовные истории для нее закончились, но вдруг в душе опять зарождается чувство, и оказывается, ничего еще не потеряно.
— Что расскажете об этих съемках?
— Мы работали за городом ранней весной, когда только снег сошел, и холод стал настоящим испытанием. Тем более — некоторые сцены происходили на лодках, на озере. И все-таки я ощущала комфорт — в первую очередь благодаря общению с превосходной командой, режиссером и моими коллегами-актерами. А еще — старый полуразрушенный санаторий, в который нас поселили, окружал невероятной красоты сосновый бор. И так приятно было оторваться на время от суеты московских дел, оказаться в совершенно другом мире.
.jpg)
— Наверное, испытать что-то подобное теперь доведется нескоро, вы ведь в конце августа стали главным режиссером РАМТа, а еще руководите театром «Практика». Как удается совмещать две столь ответственные должности?
— Пока получается. Но надо учесть: когда я заняла новый пост, в обоих театрах уже были сформированы планы на нынешний сезон. И в РАМТе я еще только знакомлюсь со всем его богатейшим репертуаром.
— Часть которого — только что вышедший ваш документальный спектакль «Здесь дом стоял» об актерах старшего поколения.
— Да, это люди 60+, на которых, собственно, держится театр. Они прожили в нем жизнь, и им есть что рассказать. С этими актерами мы с моим ассистентом Витей Панченко разговаривали целый год, записали невероятное количество воспоминаний, потом редактор все обработал, а драматург Андрей Стадников собрал из этого готовую конструкцию. Мы говорили не столько про творчество, сколько про вещи и стены, с самого детства окружавшие наших героев, которые из разных домов пришли в итоге в один под названием РАМТ. Получилась история и об искусстве, и о том, что его питает.
— В первом акте у многих актеров проскальзывает ностальгия по СССР. Почему сейчас многих туда тянет?
— Мне кажется, процент людей, желающих вернуться в прошлое, не так уж велик. Ностальгируют же участники нашей постановки, конечно, не по Советскому Союзу, а по своему детству: каким бы оно ни было, это время, когда ты столько для себя открываешь и уже потому проживаешь очень интересную жизнь.
— Следующей вашей постановкой в РАМТе станет спектакль по роману Ивана Шмелева «Лето Господне». Почему выбрали его?
— Это уникальная литература о России и Москве, о наших традициях, об ушедшем, потерянном мире и укладе, в котором было так много разумного и замечательного. В РАМТе такой спектакль будет особенно органичен, ведь повествование ведется от лица ребенка. Мальчик рассказывает о своем роде, семье, городе, о взрослении собственной души. Нравится мне и то, что такая постановка предполагает широкий спектр зрительских возрастов, от12 лет и до бесконечности.
— Какое самое яркое детское театральное впечатление осталось у вас самой?
— Как-то меня отвели на «Синюю птицу» во МХАТ, и она вызвала во мне настоящее эмоциональное потрясение. После спектакля я не могла заснуть — все казалось, вот-вот ко мне придут его герои. До сих пор, прямо картинками, помню ту постановку.
— А в какие театры ходят ваши внуки?
— Старшему, Артему, 12 лет, он пересмотрел полный репертуар РАМТа и все, что есть для детей, в «Практике», а сейчас уже с удовольствием ходит на взрослые постановки. Вот недавно очень проникся моим спектаклем по сценарию Геннадия Шпаликова «Прыг-скок, обвалился потолок» в Театре Наций.
— Там ведь Александра Урсуляк играет его ровесницу...
— Да, притом что ее персонажа мы показываем не как ребенка, а как человека, к которому уже пришли вполне взрослые проблемы. Уверена, такой подход к 12-летней героине совпадает с мироощущением подростков. А ведь кому-то они кажутся всего лишь «не выросшими людьми», с которыми никак нельзя разговаривать серьезно и по душам, без сюсюканья или нравоучений. Мой младший, пятилетний внук Дима, стремящийся, глядя на брата, как можно быстрее взрослеть, так про себя и говорит: «Я — большой, просто еще не вырос». Он, кстати, недавно пошел в театральный кружок, что из этого получится — посмотрим. А его последнее впечатление от игры профессионалов — спектакль Театра им. Моссовета «Карлсон», который Диме очень понравился.
— На ваш взгляд, дети во все времена одинаковы?
— По самой своей сути люди не меняются, и нынешние школьники, равно как дошколята, с интересом будут читать и смотреть то, на чем росли их бабушки и дедушки. Хотя в гаджетах это поколение более продвинуто, в отличие от нас моментально понимая, какие кнопки и для чего надо нажимать. Но ведь и в театр в последнее время пришло очень много технических новшеств, которые обогащают искусство, ни в коем случае его не умаляя. В том же «Лете Господнем» есть описание ледяного города. Можно и впрямую построить его на сцене, но это будет сложнее, чем использовать спецэффекты. Так что, если получится, обязательно ими воспользуюсь.
— Этой осенью отмечается 125-летие Художественного театра, в котором вы проработали почти 40 лет. Знаю, что и в праздновании участвуете...
— В ноябре выпускаю на Малой сцене проект на основе вышедшего два года назад двухтомника «Письма в Художественный театр». Спектакль называется «Мое имя вам ничего не скажет», это фраза из одного письма. Сама книга — своеобразный портрет эпохи, зрительного зала и работников театра первых 30 лет его существования. А составительница сборника Ольга Егошина еще и узнала, как сложились дальнейшие судьбы авторов посланий. Признаюсь, книга произвела на меня сильное впечатление. В ней много и юмора, и невероятно трогательных эпизодов. Например, одна зрительница просила Ольгу Книппер-Чехову помочь ей материально, притом обращаясь к ней по имени ее героини из пьесы «Иванов»: «Дорогая Сарра, вы тоже несчастны, вы поймете меня...» Самое интересное, что деньги этой женщине актриса выслала. Есть еще письмо с фронта, тоже к Ольге Леонардовне, со строчками: «Мне не страшно умирать, потому что я видел Вас в «Трех сестрах», и я жалею своих однополчан, не знавших этого счастья».
— По-вашему, сегодня есть спектакли, способные вызвать такой отклик?
— Сейчас другое время, мы по сравнению с людьми начала ХХ века перенасыщены впечатлениями. Тогда Художественный театр играл огромную роль в жизни интеллигенции. Зрители и сегодня способны испытывать сильные чувства, но сообщают об этом не в письмах, а в соцсетях. Я сама часто читаю сердечные отзывы на свои работы и понимаю, что они важны людям. Вот только, к сожалению, мне кажется, что веку подобных электронных свидетельств гораздо короче, чем у бумажных писем.
.jpg)
— Не представляю, как вам удается при такой занятости еще и прекрасно выглядеть. Есть особые секреты?
— Увы, я даже общепринятые правила не соблюдаю. Известно ведь, что лучше ложиться спать до 10 вечера, но у меня это не получается никогда. Понимаю, что не надо есть на ночь, но порой завесь день просто не удается найти иного времени для перекуса. В отпуске или иногда в выходные получается заниматься собой, а в остальное время все мысли совсем о другом. И сейчас, конечно, в первую очередь думаю — как лучше справиться с тем, что на меня взвалила судьба, и надеюсь, что Бог даст для этого здоровья и сил.