Новая реформа российского спорта озадачивает: клубы лишат госфинансирования, но как им зарабатывать самостоятельно, по-прежнему неясно
Текущая неделя может стать поворотным моментом для отечественного спорта: на заседании президентского Совета по развитию физкультуры и спорта и в его кулуарах принято сразу несколько решений, которые определят судьбу федераций и клубов на ближайшие годы. Перемены действительно назрели: при нынешней экономической модели региональный спорт просто не выживет. Но что предлагается взамен?
«В отдельных видах спорта отставание России приобрело хронический характер. А в семи видах спорта, и это очень много, наши спортсмены на Олимпиаду вообще не отобрались. Со всем этим нужно внимательно разобраться», – заявил на заседании в Коврове президент Владимир Путин, обозначив этим тон дискуссии. Он заметно отличался от привычно бодрых реляций министерства спорта («За последние годы Россия стала мировой спортивной державой», – как раз в Коврове заявил министр Виталий Мутко).
Теперь, как пишут СМИ, ожидаются масштабные перестановки на руководящих постах: Минспорта ликвидируют, создав вместо него Федеральное агентство, которому также перейдут полномочия Ростуризма и Росмолодежи. Новое ведомство может возглавить Александр Жуков, на днях сложивший полномочия президента Олимпийского комитета России (их подхватит, вероятно, бывшая прыгунья с шестом Елена Исинбаева). Параллельно в правительстве введут пост вице-премьера, курирующего спорт – в скором времени его кандидатура будет представлена президенту (называются разные фамилии: от все того же Мутко до продюсера телеканала «Матч ТВ» Тины Канделаки).
Другой темой для обсуждения стали антидопинговые меры. Тут президент тоже был самокритичен, признав, что был допущен «целый ряд ошибок и просчетов»; решено до конца года принять закон об уголовной ответственности за допинг и поручить создание антидопинговой лаборатории МГУ им. Ломоносова.
Но не похоже, что ради этого все затевалось. Аппаратные рокировки у нас обычно выступают переменой мест слагаемых (любопытно, что до 2012 года Минспорта также опекало туризм и молодежь, а до 2010-го спортом занимались в «новом старом» формате Федерального агентства), а борьба с допингом на фоне событий последнего года превратилась в лишенную смысла абстракцию.
По-настоящему важный пункт нового витка реформ, аккурат совпавших с разработкой проекта федерального бюджета на 2017-2019 годы, – на кого взвалить бремя спортивных расходов? Здесь Путин высказался вполне конкретно: «Финансирование физкультуры и массового спорта нужно увеличивать за счет снижения затрат регионов и компаний с госучастием на профессиональный спорт. О том, что профессионалы могут и должны зарабатывать сами, мы уже не раз говорили. Я прошу правительство проанализировать эти затраты госкомпаний и сделать соответствующие предложения».
Это действительно интегральная проблема нашего спорта: по официальной информации Минспорта, 80% клубов финансируются за счет бюджета. Если же добавить спонсорство компаний с госучастием, то цифра вырастет почти до 100%. Фактически, мы по-прежнему живем в советской системе сращенных с госсектором спортивных обществ – за два с лишним десятилетия ее так и не удалось перестроить под современные реалии. В логике президента, решившего после Сочи-2014, что развитие спорта нельзя пускать на самотек (отсюда регулирование числа легионеров в командах, рекомендации не использовать иностранных тренеров и т.п.), обращение к этой ситуации выглядит закономерно.
Но, как уже очевидно, снять спорт с бюджетной иглы в одночасье не получится. Впервые Путин раскритиковал финансирование профессиональных клубов госкомпаниями в июне 2015 года, назвав это «ярмаркой тщеславия». В декабре он развил тему: «Спортивная борьба футбольных клубов порой походит на борьбу кошельков, к сожалению. При этом многие финансируются из региональных бюджетов, потребляя значимую часть средств, выделяемых на физкультуру и спорт вообще. А во всем мире футбол зарабатывает сам». В апреле этого года повторил для непонятливых: «Профессиональный спорт способен обеспечивать себя сам, а клубы не должны превращаться в ярмарку тщеславия спонсоров. Нам спорт нужно развивать, а не меряться, у кого денег больше».
Слышат ли призывы президента? В декабре министр Мутко возражал: «Мы считаем, что бюджеты субъектов РФ должны продолжать финансировать клубы (на это должно направляться 20–30 процентов спортивного бюджета региона, где-то побольше)». Сейчас он тоже призывает не торопиться с преобразованиями: «Хотелось бы, чтобы тут мы аккуратными были, потому что Минфин уже дает рекомендации не финансировать клубы, женский хоккей или гандбол или водное поло, или женский хоккей с шайбой или с мячом… Они за собой тащат детско-юношеский, массовый спорт».
Реальный бюджет 2016 года прямо противоположен объявленным приоритетам: согласно обновленному на днях проекту, расходы государства на профессиональный спорт сократились на 6,7%, а на массовый – в полтора раза. А самые богатые клубы страны – футбольный «Зенит» и хоккейный СКА, спонсируемые «Газпромом» – и не думают бросать агрессивную трансферную политику: в этом году они продолжили скупать лучших российских игроков, получая преимущество над конкурентами в условиях лимита на легионеров.
Траты госкомпаний на содержание профессиональных российских клубов превышают 500 млн долларов в год – один «Зенит» получает около 80 млн. Спонсорская составляющая в подобных контрактах – одно название: если надпись «Газпром» на футболках немецкого «Шальке-04» представляет коммерческую ценность, поскольку российская компания продвигает себя на Западе, то на футболках «Зенита» писать ее, по большому счету, незачем, ведь купить газ россиянам все равно больше негде. Обычно квазиспонсорские отношения складываются, когда власти «бросают клич» в поисках щедрых компаний, апеллируя к теме социальной ответственности бизнеса, а иногда и просто «назначают» доноров без лишних церемоний. Самые известные примеры «политического» спонсорства – футбольная «Томь», у которой после личного участия Путина за несколько месяцев появилось сразу семь спонсоров, и хоккейный ЦСКА, который пришлось спасать от краха за счет «Роснефти». В последние годы у Путина искали правды болельщики «Ростова» и «Шинника», а на днях петицией с мольбой о помощи отметились болельщики «Кубани».
Когда же дело доходит до прямого финансирования из регионального бюджета, все еще хуже. Если говорить о футболе как о самом затратном виде спорта, то почти каждый год в чемпионате России вспыхивают скандалы, связанные с утечкой части клубного бюджета в неизвестном направлении. Хрестоматийным примером стал трансфер Синама-Понголя в «Ростов»: клуб заплатил агентам 1 млн евро из бюджета Ростовской области, но, как потом выяснили СМИ, эти средства были проведены через ряд офшорных компаний и в итоге потрачены на апартаменты вице-президента «Ростова» на Ибице.
Команды же регулярно страдают от нехватки финансирования: в прошлом сезоне из-за задержек зарплаты едва не доходило до бойкота игроков в «Ростове», «Амкаре», «Кубани», «Мордовии». Но это все премьер-лига – чем ниже дивизион, тем меньше мучается «больной», попросту исчезая с футбольной карты страны. Подобных клубов-жертв, в свое время бывших весьма популярными у болельщиков, хватит на целую лигу: «Ротор» (Волгоград), «Динамо» (Ставрополь), «Алания» (Владикавказ), «Текстильщик» (Иваново), «Лада» (Тольятти), «Лада» (Димитровград), «Дон» (Новомосковск), «Салют» (Белгород), «Жемчужина» (Сочи), «Торпедо» (Волжский), «Торпедо» (Арзамас), «Амур» (Благовещенск)… Всего с 1998 года, когда была внедрена нынешняя система проведения соревнований, количество клубов в России сократилось со 157 до 94 – антирекорд обновляется каждый сезон. Хотя коллапс регионального футбола часто не замечают за очередной неудачей национальной сборной, а сами эти явления не связывают…
В регионах, где с трудом удается исполнять социальные обязательства, и рады были бы сбросить с плеч «спортивную» ношу. Но кто ее подхватит? (В прозвучавших заявлениях этот момент не конкретизируется – кабмин выработает предложения до конца года.) Принято кивать на зарубежную практику, при которой спорт отдают на откуп частному капиталу, но реалистична ли задача футбольной приватизации в России? Есть ли в регионах компании, достаточно богатые для приобретения заведомо убыточного актива? Легко ли им сейчас вести бизнес, как обстоит дело с административным давлением, макроэкономической стабильностью, инвестиционным климатом? Вопросы можно продолжать… Пока же пример энтузиаста Сергея Галицкого, вложившего состояние в ФК «Краснодар», выглядит исключением, подтверждающим правило.
Что же касается намерений обеспечить профессиональный спорт за счет населения – продажей билетов, рекламы и телетрансляций, то это уже чистая утопия. Самоокупаемых клубов в мире единицы, поскольку сама природа спортивной конкуренции, требующей бросать на алтарь победы все новые вложения, противоречит идее максимизации бизнес-выгод. А при сегодняшнем уровне доходов россиян, которые из-за дороговизны билетов часто не позволяют себе даже «экскурсионного» выхода на новый стадион и согласны смотреть спорт не иначе, как по бесплатным телеканалам, речь может идти лишь о возмещении 5-10% расходов. Для сравнения: телеправа на показ сезона чемпионата России стоят 25-30 млн долларов (правда, и эту сумму в основном обеспечивает квазигосударственная структура – «Газпром-медиа»), в Англии – 1,92 млрд, в Италии – 888 млн, в Испании – 741 млн. Недавно кандидат на пост президента РФС Валерий Газзаев пообещал нарастить поступления от ТВ до 200 млн, хотя как это надо сделать, не пояснил…
* * *
Обостренный интерес наших чиновников к спорту предопределен: в этой сфере происходит прямое соперничество на международной арене, демонстрация мощностей государства, обнажение проблемных точек. Однако сама спортивная индустрия – лишь производная от положения дел в других отраслях, «верхушка» экономического здания. Реформировать ее, оставляя в силе первопричины кризиса, – значит ставить телегу впереди лошади.
Дальнейшее развитие событий предсказуемо. Правительственная программа сокращения спортивных расходов при активном содействии Минфина будет принята. Но госкомпании своих подопечных до конца не бросят – тем более, как показывает практика, статус компании как государственной при необходимости оспаривается. В результате богатые станут немного беднее, бедные (провинциальные клубы) обнищают на порядок, а клубный некролог пополнится десятком новых наименований.