.jpg)
На фестивале Юрия Башмета скрипач и дирижер Максим Венгеров рассказал, как готовится еще и к оперной карьере
Фестиваль Юрия Башмета в Ярославле — уже много лет один из непременных признаков музыкальной весны в старинном городе Центральной России. Выступления пианиста Барри Дугласа, скрипача Николая Саченко, виолончелиста Густава Ривиниуса, баритона Ганбаатара Ариунбаатара (все — победители конкурса имени Чайковского разных лет) конечно самого Башмета, других международных звезд — вот то, что дает Ярославщине дружба с прославленным альтистом и дирижером. Особой страницей нынешнего праздника, прошедшего с 1 по 9 мая, стала встреча со скрипачом Максимом Венгеровым.
Имя Венгерова музыкальный мир знает с середины 1980-х. Тогда челябинский подросток, ученик знаменитого новосибирского скрипичного педагога Захара Брона (как и прославившийся несколькими годами раньше Вадик Репин) покорил публику сочетанием безграничной виртуозности и взрывного романтического темперамента. Вслед за Советским Союзом обаяние броновских воспитанников оценила Германия, куда профессор переселился вместе со всем своим классом в 1989 году, и другие страны мира. Максим стал одним из самых востребованных скрипачей планеты. Попутно экспериментировал с барочной скрипкой (это по сути другой инструмент — жильные струны, совсем иной смычок), даже пробовал себя как альтист.
Срыв наступил в 2007 году. Объясняли это по-разному, чаще всего говорили о травме плеча. Правда, сам Максим старался успокоить поклонников: ничего страшного, обошлось без операций, хватило простой физиотерапии и гимнастики. Но главное — давно хотелось заняться дирижированием, а концертный график не позволял — и вот выпал подходящий случай. Поступил в класс известного московского маэстро Юрия Симонова, стал выступать с симфоническими программами. Но, разумеется, публика скучала по Венгерову-скрипачу: хороших дирижеров в мире немало, солистов его уровня — единицы.
«Перерыв был не таким уж долгим, всего три года, — рассказывает Максим во время нашей встречи в фойе Ярославской филармонии. — В мире бывали случаи и более протяженных концертных пауз. Паганини покидал сцену на пять лет, Горовиц — на 12: накапливал репертуар, сделал громадное количество студийных записей».
.jpg)
На сцену со скрипкой Максим вернулся в 2011 году. Но с тех пор стал гораздо избирательнее в сольных выступлениях, оставляя время для дирижерства, педагогической (он профессор Менухинской академии в Швейцарии и Лондонского королевского музыкального колледжа) и благотворительной деятельности (сейчас Максим занят организацией фонда, который оказывал бы помощь не только молодым исполнителям, но и тем, кто почему-либо прервал активную карьеру, нуждается в материальной и психологической поддержке). Тем больший интерес вызывают скрипичные программы Венгерова. В начале этого сезона Максим открыл в Москве концертный цикл Международного скрипичного фестиваля ярким блоком сочинений Бетховена, Шуберта, Равеля, Эрнста... В марте в Неаполе как дирижер заменил в концерте великого маэстро сэра Нэвилла Марринера, незадолго до того ушедшего из жизни. Причем в первом отделении еще и сыграл Концерт для двух скрипок Баха — с кем бы вы думали — с Вадимом Репиным, с которым не выходил на одну сцену три десятка лет, со школьных времен! В феврале на фестивале Башмета в Сочи исполнил Концерт Чайковского — кстати, тоже после немаленького, 12-летнего перерыва. Припоминает: то давнее исполнение прошло под управлением Мстислава Ростроповича, которого Венгеров считает одним из главных своих наставников.
О Башмете Максим говорит с не меньшим восторгом, тоже причисляя его к своим учителям: они начали выступать вместе, когда мальчику было 12-13 лет. Теперь в Ярославле им выпало исполнить с оркестром «Новая Россия» Концерт Брамса. Узнаваемый насыщенный венгеровский звук: скрипач играет на инструменте Страдивари 1727 года, который любит за его «альтовый», с баритоновыми нотками тембр. К технической стороне — по-прежнему никаких вопросов. Но общая манера стала спокойнее, форма музыки лепится уже не пылким юношей, но зрелым мастером. При котором в стопроцентном объеме сохранилось его обаяние.
Максим, как и Горовиц во время той самой паузы, серьезно нарастил репертуар, очень многое записал, в частности — концерт Сибелиуса в первой, мало кем играемой редакции, поскольку она сумасшедшее виртуозна. По его словам, материала накопилось уже на десяток альбомов. Но из-за рухнувшего рынка дисков это богатство пока лежит невыпущенным. Музыкант надеется открыть свой канал в интернете, где любители смогут скачивать его записи.
Не брошена и дирижерская карьера. На 18-19 декабря назначены спектакли «Евгений Онегин» в театре Геликон-опера. Это будет оперный дебют музыканта. И заодно — его дипломный экзамен по дирижированию в классе Юрия Симонова в Государственном институте музыки имени Ипполитова-Иванова. «Уверен, — говорит Максим, — что после ««Онегина» я и Концерт Чайковского буду играть по-другому».
Не могу не спросить о еще одной, наверное, важнейшей «творческой обнове» в жизни Максима: супруга Ольга (искусствовед, сестра знаменитого скрипача Ильи Грингольца) недавно подарила ему двух дочек.
«Теперь у нас в семье дуэт Лизы и Полины, как в «Пиковой даме» Чайковского, — улыбается Максим. — Лизе 5 лет, она вовсю играет на фортепиано. Полине три, но она тоже уже попробовала скрипку и виолончель. Лиза говорит: хочу быть, как, папа... Правда, пока что имеет в виду не музыкальную карьеру, а темный тон волос, который ей очень нравится. Я ее успокоил: все будет, посмотри, у нас с тобой одинаковые глаза».
Юрий Башмет
— Наш ярославский фестиваль родился, когда мы играли здесь в рамках Пасхального фестиваля Валерия Гергиева, и тут нам сказали — давайте делать свой праздник. И потом уже Валерий Абисалович приезжал к нам как гость нашего смотра... Здесь прекрасная хоровая капелла «Ярославия», у которой нет проблем ни с интонацией, ни с артикуляцией слов на любом языке. В этом году они умудрились найти у Брамса крупное сочинение, которое, по сведениям самых серьезных специалистов, никогда не звучало в России, и исполнили его: это «Песнь Парок» на стихи Гете...
Вчера мы играли в Рыбинске в огромном зале ДК «Авиатор», свободных мест не было, а поздравлять нас на сцену выходили с цветочками 6-7-летние дети, которые только родились, когда мы впервые приехали в этот город, а теперь эти ребята уже играют на скрипке и рояле...
Максика Венгерова и Вадика Репина помню как двух вундеркиндов, которые приехали на мой фестиваль в Германии, я с каждым из них играл Дуэт Моцарта. Они уже тогда были совершенно разные: Максик, сам как маленький Моцарт, был в жабо, я за ним еле угнался, такой он был бешено эмоциональный и все спешил вперед. А Вадик — более рассудительный, его интересовало — почему здесь надо делать так, здесь эдак. Но Макс тоже стал стремительно развиваться как вдумчивый, пытливый музыкант. Еще до проблем с рукой он показывал мне свою запись и спрашивал — а достаточно ли верный тут баланс с валторной? Это баланс ему спокойно спать не давал. Очень увлекающийся, потрясающе талантливый человек. Как-то на фестивале в Вербье (один из самых известных в мире фестивалей камерной музыки. — «Труд») мы с ним были приглашены послушать выступление великого джазового пианиста Оскара Питерсона. Вернулись домой, я уже с ног валился от усталости, но Макс все держал в руках скрипку и пытался быть джазменом... Сейчас ему 42, он абсолютный мастер — и притом абсолютно не стоит на мечте. Вот такое удивительное сочетание зрелости и никуда не ушедшей от него мальчишеской пытливости. Мне безумно интересно, куда он пойдет дальше. И очень надеюсь, что на следующий наш фестиваль, который будет юбилейным, десятым, он снова приедет.
Тем временем
Впервые в жизни Юрий Башмет принял участие в шествии «Бессмертного полка». Это случилось в День Победы, который артист встретил на своем фестивале в Ярославле. На улицу музыкант вышел с фотографией деда Бориса Абрамовича Башмета — участника Великой Отечественной войны, дошедшего с боями до Берлина.
.jpg)
— Я теперь страшно жалею, что мало расспрашивал деда о его жизни. Но точно знаю, что в сегодняшних моих делах есть его огромный вклад. Он очень хотел, чтобы я встал на ноги как профессионал, купил мне пианино. И даже нынешний мой альт приобретен наполовину на его деньги. Каждый месяц со своей 72-рублевой пенсии он посылал мне из Львова в Москву 50 рублей. Когда я получил диплом Московской консерватории и мне назначили концертную ставку, я передал деду, что благодарю его за помощь и теперь могу прожить самостоятельно. Но деньги из Львова по-прежнему шли. Его спросили — зачем ты это делаешь, Юра же кончил консерваторию. На что был ответ: консерваторию он кончил, но кушать же не кончил.