Отар Иоселиани: «Скромность — это отказ от пошлого»

«Труду» знаменитый грузинский режиссер, живущий сейчас во Франции, рассказал о том, какой смысл он вкладывал в слово «шантрапа».

— Несмотря на глобальный экономический кризис, который затронул и Францию, вам все-таки удалось закончить фильм «Шантрапа», о котором вы еще три года назад рассказывали «Труду»?

— Теперь в деньги все упирается. В течение трех лет ежедневно я занимался тем, что прихорашивал проект под названием «Дилетанты», ставший потом «Шантрапой». При этом искренне надеялся на парадокс: чем дольше по времени не будет денег, тем у него будет больше шансов попасть в число тех великих фильмов, которые не осуществились вопреки желанию режиссеров.

— Почему вы решили воспеть непрофессионализм и безалаберность? Может, это новое поветрие в мире — восхищаться шантрапой и раздолбаями?

— Я вкладываю иной смысл в понятие «дилетант». Для меня это человек, живуший так, как хочется. Все профессионалы, или, как сейчас модно говорить, «профи», «спецы», подчиняются правилам, а дилетанты нарушают эти правила, потому что им противно существовать и работать по каким-то стандартам. Люблю людей, которые живут согласно своей философии, а не той очередной глупости, которую внедряет идеология или мода. Люди, живущие по правилам, шагающие по ступенькам социальной лестницы, добивающиеся успеха и богатства, — самые несчастные и самые обделенные в мире. Они подозревают всех и каждого в том, что те от них чего-то хотят получить. Даже в далекие времена рабы были более свободны в душе, чем рабовладельцы. Замечу, что сегодня очень мало осталось людей, живущих так, как им хочется. Немногие души, спасшиеся от алчности и предпринимательства, восхищают меня как художника, как режиссера, как человека. Такие неприкаянные души остались, в частности, в России и Грузии. Когда я приезжаю в Москву и Тбилиси, то каждый раз с радостью нахожу их и впитываю в себя их воздух, их свободу.

— Но живете все-таки в Париже?

— На поверхности земного шара, в том числе и в Париже, остались еще приличные люди, и это очень важно. Они вдохновляют меня снимать новые фильмы. Но Париж для меня всегда был и остается исключительно местом работы.

— Вы кажетесь скромным человеком. Это так?

— Не знаю, что вы подразумеваете под словом «скромность», но я стараюсь не участвовать в безобразиях. Для меня скромность — это отказ от дурного и пошлого. Я не собираюсь делать никаких реверансов тем людям, которые не читают книг, не разбираются в живописи, не слушают классическую музыку, не знают поэзию.

— А кто ваш любимый поэт? Можно ли его назвать шантрапой?

— Артюр Рембо. И он, конечно, шантрапа в лучшем понимании этого слова. Когда Рембо почувствовал, что утратил вдохновение, сразу же бросил писать стихи и стал торговцем кофе и пряностями.