- А вот это вы зря, - заметил Фомин, - ни спиртного, ни табаку я на дух не переношу. И никогда этим не баловался. Банька - другое дело. Иной раз за день так с лошадьми намаешься, что только банька и спасает.
- А я-то по наивности своей думал, что сидеть на облучке за кучера - работа не ахти какая трудная...
- Это смотря какую работу выполнять. Я в свое время на лошадях семь всесоюзных рекордов установил. Последний раз мой Шалун потянул сразу 25 тонн - три тракторные телеги! Но ведь их нужно было еще определенное расстояние провезти, иначе рекорд не состоится. И было у меня ощущение такое, будто на себе эти тонны везу.
Или взять случай в Америке на церемонии вручения хрущевской тройки Сайрусу Итону. Помните, лауреат "Премии мира" был такой? Так вот, тогда многочисленные присутствующие настояли, чтобы вместе с четой Итонов круг почета на тройке сделал и гость США, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Микоян. Но места-то в экипаже уже не было. А Анастас Иванович не хотел ударить в грязь лицом, вскочил на подножку и крикнул мне: "Давай-ка, Володя, прокатим их по-русски, с ветерком". Приказ есть приказ. Орловские рысаки летят, а у меня холодный пот по спине. Не дай Бог, думаю, Микоян с подножки скатится. Но ничего, обошлось. И Анастас Иванович молодец: я оглянусь, а он улыбается. Когда тройка остановилась, поблагодарил меня. Подлетели американские корреспонденты и наперебой спрашивают: "Мистер Фомин, что было бы с вами, если б господин Микоян попал под колесо"? "То же самое, если б под колесо попал Сайрус Итон", - отшутился я...
- А почему та тройка называлась хрущевской?
- Дело в том, что, когда Сайрус Итон вместе с женой приезжал в Москву получать Премию мира, Хрущев решил покатать их. Поручили это мне. Гости были в восторге. Ведь тройка для них - русская экзотика. Супруги Итоны тепло благодарили Хрущева за удовольствие. Никита Сергеевич расчувствовался да коней этих американцам и подарил. Меня он тоже, оказывается, запомнил. Потому что когда несколько месяцев спустя приехал в Америку, то при встрече с Сайрусом Итоном подошел и ко мне. "А, говорит, старый знакомый. Ну, как ты тут? Научил американцев русской тройкой управлять?"
- Но как вы очутились в Америке?
- Очень просто. Поскольку коней, которых Хрущев подарил Итону, готовил я, советское правительство послало меня вместе с Микояном в США на вручение. А потом меня командировали за океан второй раз, уже в качестве инструктора. Учил американцев управлять орловскими рысаками. Вообще-то они с лошадьми на "ты". Но русская тройка была для них тогда почти таким же чудом, как наши ракеты, балет или Гагарин. Вы не поверите: смотреть на тройку съезжались со всего штата Огайо. Вообще, я заметил: американцы умеют удивляться и радоваться жизни.
- А как орловские рысаки чувствовали себя в Америке?
- Нормально чувствовали. А вот во время их путешествия в США приключилась целая история. Сначала лошадей из Москвы по железной дороге привезли в Финляндию. Там мы жили несколько дней в ожидании судна, чтобы переплыть океан. Наконец, пришел большой корабль. Каждое животное необходимо завести в специальное стойло- контейнер. Потом краном поднять примерно на высоту пятиэтажного дома и погрузить на палубу. Но как только кран отрывал контейнер от земли, лошадь начинала биться в испуге. Того и гляди разнесет эту клетку в щепки. Матросы боялись оставить Сайруса Итона без хрущевского подарка, но в то же время не знали, что предпринять. Несколько раз я заходил в контейнер и успокаивал своих питомцев. Но начинался подъем - и история повторялась.
Тогда я решил подниматься вместе с лошадью. Сел на нее верхом и жду. Время идет, а кран бездействует. Более того, вижу среди работников порта какое-то замешательство, они собрались в кучу и о чем-то бурно спорят. Оказывается, вся причина во мне: потерять лошадь - еще полбеды, за нее можно заплатить. А вот если что-то случится с человеком... Рисковать никто не хотел. Но и выхода другого не было. Я сумел убедить администрацию порта, что вместе со мной лошадь будет спокойнее и ничего не случится. Так оно и оказалось: всех животных со мной на спине подняли на борт, и они благополучно доплыли до Америки.
- Владимир Иванович, а кроме Штатов, вам доводилось еще где-то удаль русской тройки показывать?
- Дважды я выступал в Канаде, в обеих Германиях, Дании, Швейцарии, Венгрии, Финляндии. И везде наши тройки вызывали восхищение. Почему? Да потому что в движении это красота неописуемая! Правда, управлять сразу тремя рысаками сложно. Но если они слушаются наездника, идут ровно, правильно держат голову, то при виде такого зрелища невозможно остаться равнодушным. Один знатный швейцарец ко мне во Владимир три зимы подряд приезжал и учился секретам езды на тройке. Потом купил во Владимире вороного коренника и пригласил меня в Швейцарию - к нашему коню нужно было пристяжных подобрать. Тройка получилась отменная!
- Говорят, именно этот осчастливленный вами швейцарец и прозвал вас королем русской тройки?
- Кто прозвал, не знаю, но без моей тройки действительно не обходились многие знаменательные события в России и даже за рубежом. Международный фестиваль молодежи и студентов в 1957 году в Москве, открытие Олимпийских игр в нашей столице, юбилейные парады и демонстрации на Красной площади, всякие выставки в столицах Европы... А уж сколько знатных гостей за свою жизнь я по Москве на тройках перекатал - со счету сбился.
- И кто из этих гостей был самой важной персоной?
- Брежнев. Конечно, Брежнев! Он очень любил быструю езду. Помню, приезжает как-то на ВДНХ вместе с Мацкевичем, тогдашним министром сельского хозяйства. Было это зимой, мороз - градусов под 20. Брежнева подводят ко мне, он тогда еще бравый был - несмотря на холод, одет в демисезонное пальто, на ногах совсем не зимние туфли. Спрашивает фамилию. Я называю. Он, к моему великому удивлению, уточняет: "Это тот самый Фомин, который на своей тройке Америку покорил?" Я, немного растерявшись, говорю: "Да". И в свою очередь спрашиваю: "Куда поедем, Леонид Ильич"? В районе ВДНХ у нас несколько маршрутов было. А Брежнев неожиданно отвечает со смехом: "К девкам поедем!" И, отказавшись от тулупа, вместе с Мацкевичем сел в сани. Сначала ехали не спеша, а потом я предложил прокатиться с ветерком. Брежнев с удовольствием согласился. Так неожиданно мы оторвались от его охраны. Потом один человек в штатском то ли в шутку, то ли всерьез сказал: "Нам сегодня из-за тебя втык будет - на 20 минут Брежнева без охраны оставили". Леонид Ильич меня поблагодарил, обошел лошадей, похлопал их, и мы тепло расстались.
А бывший председатель Моссовета Промыслов мне даже двухкомнатную квартиру в столице предлагал. Я поблагодарил и говорю: "Квартира-то меня устроит, а вот работа - вряд ли. Вы мне должность тренера на ВДНХ предложите? Это, считай, четыре стены. А я мужик владимирский, привык к свободе". "Что, не пойдешь?" - переспрашивает Промыслов. Я говорю: "Нет". "Ну, раз не хочешь есть булку с маслом, жуй сухари", - сказал московский градоначальник. На том и расстались.
Забавная история с квартирой и во Владимире случилась. Как-то решили нагрянуть ко мне несколько иностранных гостей. Местные власти, узнав об этом, тут же пришли, осмотрели мою двухкомнатную квартиру и нашли ее неподходящей. Стали предлагать трехкомнатную. А жили мы уже вдвоем с женой, отдельно от детей, и, естественно, отказались. Тогда чиновники решили хотя бы кормить моих гостей в ресторане. На что я возмутился: "Вы что, идиота из меня хотите сделать? У нас в хозяйстве кролики, куры, свой огород". Вы бы видели, как иностранцы, восхищаясь, уплетали огурчики, помидорчики, грибочки, отварную картошечку! Все выспрашивали рецепты нашей кухни. А на прощание даже выпросили два десятка картофельных клубней на семена. Как яйца, обернули, переложили бумагой и уместили в свои саквояжи.
- Владимир Иванович, это правда, что вы со своими тройками снялись в нескольких фильмах?
- Не в нескольких, а в тридцати. "Морозко", "Метель", "Война и мир", "Во власти золота", "Женитьба Бальзаминова", всех сейчас и не перечислить. Последний раз снимался четыре года назад в "Таинственном портрете". В картины меня приглашали такие известные режиссеры, как Сергей Бондарчук и Владимир Басов. А из артистов интереснее всего было с Георгием Вициным и Нонной Мордюковой.
- Ой, заговорился я с вами, так ведь и опоздать можно, - вдруг забеспокоился Фомин и протянул на прощание руку.
- На тренировку спешите? - уточнил я и торопливо щелкнул фотоаппаратом.
- Да нет, на репетицию. Я ведь еще и в художественной самодеятельности выступаю. Читаю со сцены стихи Бокова, Фирсова, а особенно люблю Рубцова. Кони-тройки и русская поэзия - две, скажу я вам, мои неразделимые страсти.