Правительство готовит проект закона, по которому компании — владельцы стратегических активов России должны будут раскрыть сведения о своих истинных владельцах
Новый закон должен ограничить «офшорное владение» крупнейшими российскими заводами и фабриками, пароходами и аэропортами, зачастую анонимное.
Кто, например, в точности знает, кому принадлежит крупнейшая частная нефтяная компания «ЛУКОЙЛ»? Юридически 78% акций этого нефтяного гиганта находятся у банка «Евразия», принадлежащего голландской финансовой группе NG Commercial Banking. Она является крупнейшим депозитарием в России, имеющим на хранении клиентских активов на сумму свыше 124 млрд долларов, фактически принадлежащих различным иностранным и российским клиентам числом около 900. То есть таких лукойлов у NG — видимо-невидимо.
Аналогичная «шарада» начинается, когда речь заходит о аэропорте Домодедово, юридически принадлежащего компании DME Ltd, зарегистрированной на британском острове Мэн. И об акциях «Ростелекома», записанных на Universal Telecom Investment Strategies Fund SPC, расположенной на Каймановых островах. Перечень можно продолжать до бесконечности, ибо, по экспертным оценкам, в «номинальной собственности» у различных зарубежных фирм и фирмочек находится от 60 до 85% всей экономики России. Включая предприятия с солидной долей госсобственности.
Это не катастрофично, ибо сами предприятия расположены на российской территории, работают по нормам российского законодательства, платят зарплату российским труженикам, а налоги — в российскую казну. С другой стороны, юридическая регистрация в офшорных зонах позволяет их владельцам уводить от налогообложения получаемую прибыль, дивиденды и т. д. И, что немаловажно, прятать там криминальные, коррупционные капиталы.
Много ли прячется — точно неизвестно. Британская исследовательская компания Tax Justice Network опубликовала доклад с подсчетами, сколько активов было выведено из разных стран в офшоры за период с 1990 по 2010 годы. Российские данные впечатляют — около 800 млрд долларов, примерно по 40 млрд долларов в год. Причина простая: если европейские, американские компании пользуются «офшорными каналами», как правило, лишь для экономии на налогах, то россияне прячут там еще и капиталы на черный день, и сами активы — для лучшей сохранности.
Есть и обратный поток: анализ зарубежных инвестиций в 2012 году показывает, что инвесторами в нашу экономику являются Кипр, Нидерланды, Люксембург, офшорные острова Великобритании и т. д. То есть немалая часть вывозимых денег не пропадает бесследно, а реинвестируется в российскую экономику. В этом случае офшоры используются бизнесменами лишь для защиты своей собственности от рейдерства, от неправого суда и т. д. И если таких рисков будет меньше, «деофшоризация» российской экономики пойдет значительно быстрее.
Можно предположить, что именно это имел в виду президент Владимир Путин в конце прошлого года, заявляя о необходимости действовать цивилизованно, ориентируясь в первую очередь на улучшение российского инвестиционного климата. Чтобы бизнес возвращал активы в Россию и вкладывал сюда деньги не по приказу сверху, а в расчете на надежность и прибыльность.
Нетрудно заметить, что разрабатываемые исполнительной властью меры по ускоренной «деофшоризации» отечественной экономики нацелены больше на принуждение. Предполагается, например, ввести антиконституционные ограничения на владение иностранцами российских активов из особого реестра, куда войдут аэропорты (прежде всего Домодедово), авиакомпании и иные крупные активы (список еще составляется). Коллегия судей Высшего Арбитражного Суда предложила ограничить иностранные (офшорные) компании в российской судебной защите — до раскрытия конечных бенефициариев (выгодополучателей). И так далее.
Однако наш бизнес трудно испугать дополнительными карами. Тем более если юридически он уже давно «живет» за пределами своей родины. Там ему пока значительно безопаснее и комфортнее. Тиха украинская ночь, но сало лучше перепрятать...