.jpg)
Чайковский помог юной барнаульской скрипачке завоевать европейское признание
Количество очных музыкальных конкурсов в еще не оправившемся от пандемии мире пока невелико. Но даже несмотря на это в 2022-м тут и там звонко заявляли о себе новые российские имена. Никакие политические катаклизмы не отменили международный авторитет отечественной исполнительской школы. Одно из доказательств тому — успех барнаульской скрипачки Валерии Абрамовой на Первом международном конкурсе исполнителей-струнников имени Золтана Кодая в венгерском городе Дебрецене. Лера стала лучшей среди коллег, а в общем зачете заняла второе место (первое — у испанского виолончелиста Карлоса Видаля). В финале она играла Концерт Чайковского, на любовь к которому в мире политическая конъюнктура тоже не в состоянии повлиять.
И это — лишь одно из Лериных достижений. Чего стоит, например, исполнение Седьмой симфонии Шостаковича в Санкт-Петербурге на Васильевском острове в день 80-летия исторической премьеры великой партитуры в блокадном Ленинграде! Лера играла там в составе Всероссийского юношеского симфонического оркестра, ровно 10 лет назад основанного и бессменно руководимого маэстро Юрием Башметом. Замечу: не просто как участник коллектива, но как концертмейстер первых скрипок, а это, по традиции, музыкант, считающийся правой рукой дирижера.
А еще она студентка Московской консерватории. А еще любит писать картины, в чем призналась, когда недавно мы созвонились: я поздравил Валерию с успешным предновогодним дебютом в одном из лучших залов страны — имени Салиха Сайдашева в Казани (в программе был тот самый Концерт Чайковского с Государственным академическим симфоническим оркестром Татарстана). А Лера впервые за годы нашего знакомства подробно рассказала о себе.
На скрипке девочка заиграла в пять с половиной лет. Никто не заставлял — попросилась сама:
— Нашу детсадовскую группу повели на концерт в музыкальную школу. Там ученица лет 11 играла на скрипке пьесы Баха, Паганини. Большинство малышей заскучали, а у меня внутри будто что-то зажглось. Сразу влюбилась в этот инструмент и захотела играть так же, как эта девочка. Причем так же сразу мне было понятно, что для того нужно много работать.
Родители Леры — не музыканты, но они горячо поддержали стремление дочки. На следующий же день ее отвели в ту самую школу — и вскоре начались занятия в классе Светланы Анатольевны Чекановой.
Свое детство Лера называет потрясающим: любимая скрипка, концерты, конкурсы... Вот обычное расписание дня: утром общеобразовательная учеба, затем музыкальная школа и до 10 вечера — домашние занятия.
Здесь надо пояснить, что в Барнауле, хоть это и весьма удаленный от известных музыкальных центров город, сильная скрипичная школа. В ХХ столетии сюда поехали выпускники соседней Новосибирской консерватории, в их числе Олег Абрин, за почти полвека работы в музыкальном лицее воспитавший десятки высококлассных скрипачей.
К Олегу Ароновичу и перешла Лера после почти пяти лет учебы у Светланы Анатольевны. Эти люди, говорит она, горят своим делом, не зря так успешны их лучшие ученики. Например, Татьяна Крячкова, Дарья Кулишкина — подруги Леры по классу Абрина: все они уже победительницы многих международных конкурсов. Кстати, Даша — та самая девочка, игра которой так поразила 5,5-летнюю Леру...
В 2016 году произошла еще одна важная встреча. Лера поехала в Новосибирск, где Юрий Башмет проводил региональный отбор в свой Всероссийский юношеский симфонический оркестр. Результатом было не только приглашение в оркестр, но и настоятельный совет — перебираться на учебу в Москву. Тогда, кстати, и я впервые услышал от Юрия Абрамовича о «чудесной девочке Валерии Абрамовой», открытой им в Сибири. А вскоре сам смог убедиться в правоте мастера, услышав на его ярославском фестивале 2018 года виртуозный Пятый концерт Вьетана в исполнении 16-летней Леры.
Сегодня Лера — студентка профессора Московской консерватории Эдуарда Грача. Опыт мощный — и благодаря коллективу ассистентов: Юлия Игонина, Сергей Поспелов, Тимур Пирвердиев... И, конечно, благодаря самому Эдуарду Давидовичу, донесшему до нас дух великих школ Петра Столярского в Одессе и Абрама Ямпольского в ЦМШ и Московской консерватории... Притом никакого менторства: студент — взрослый человек, которому надо лишь помочь в выборе направления развития. Эдуард Давидович делает это в самой непринужденной форме, а когда надо покритиковать — с улыбкой вспоминает, что и сам когда-то совершал подобные ошибки.
И все же наш разговор постоянно возвращается к Башмету.
— Юрий Абрамович — один из самых добрых и отзывчивых людей, каких я только знаю, — голос Леры теплеет на несколько градусов. — Отдача с его стороны на каждой репетиции огромная, и все это в заботливой, доверительной атмосфере. Не могу себе представить его повышающим голос. Учит он, во-первых, тому, что, когда ты выходишь на сцену, главное на ней — музыка, а ты — представитель композитора, который должен донести его мысль до слушателя. Это помогает отвлечься от второстепенного, убирает лишний стресс, превращая концертное волнение в радостный подъем. Ты на сцене не отбываешь повинность, а открываешь что-то новое — слушателю, самому себе. Это безумно увлекательно. Во-вторых, Юрий Абрамович воспитывает в нас ощущение оркестра как единого организма.
Как общается Башмет с юными коллегами, я тоже наблюдал. Совершенно не «по-дирижерски», но — очень «по-людски». Вспоминаем с Лерой, как он добивался от ребят свободного ведения фразы:
— Вы мне напоминаете одного старенького кенгуру, которого я видел в национальном парке в Австралии, — говорил Юрий Абрамович. — Он тоже пытался прыгать, как молодые сородичи, но выходило не очень: у бедняги тут болит, там болит. Но у вас-то ничего не болит! Вы должны летать, как молодые кенгуру...
Оркестровые сессии обычно случаются три-четыре раза в году — на Московском и Сочинском фестивалях Башмета, на тематических проектах вроде концерта у Мамаева кургана в 75-ю годовщину Победы или выступления на Гагаринском старте Байконура в честь 60-летия первого полета человека в космос.
Очень интересно, говорит Валерия, наблюдать, как совсем еще дети, двенадцатилетки, попадая в оркестр, стремительно зреют музыкантски. Так было на недавнем исполнении Седьмой симфонии Шостаковича, где значительную часть оркестра составили ребята, играющие в нем лишь первый год, но это совершенно не ощущалось по игре. Настраивала вся обстановка — сознание, что тебя слушают 30 тысяч зрителей тут, на Васильевском острове, и миллионы — по теле- и интернет-трансляции, что среди этих слушателей есть те, кто пережил блокаду. У самих оркестрантов, говорит Валерия, стояли на глазах слезы...
Чувство Родины помогло и на июньском конкурсе имени Золтана Кодая. Так случилось, что Лера оказалась там единственной представительницей России — другие наши ребята, хоть и прошли отбор, по разным причинам поехать не смогли. Конечно, волновалась, ведь и в жюри — ни одного представителя нашей страны. Но первые же слова, услышанные от организаторов по прибытии в Дебрецен, согрели: «Валерия, мы вас очень ждали». И вот успешно пройден первый сольный тур, второй ансамблевый... Перед третьим, оркестровым, у всех финалистов взяли микро-интервью, задав один-единственный вопрос: думаете ли вы о победе?
— Меня тогда формальные итоги занимали меньше всего: пройду — хорошо, нет — жизнь на этом не кончается, — призналась Лера. — И на порыве ответила, что думаю не о победе, а о том, какая это радость и честь — на крупном международном соревновании сыграть Концерт моего любимого русского композитора Петра Ильича Чайковского.
— Очень трудно прочувствовать музыку немецкого композитора так, как это сделает музыкант-немец, или финского — как финн, — развивает свою мысль Валерия. — Я люблю концерты Брамса и Сибелиуса, играю их. Но, думаю, никогда они не станут мне такими близкими, как концерты Чайковского и Шостаковича. Просто я очень люблю Россию, горжусь ею, хочу, чтобы она процветала, чтобы жил ее дух — наверное, это отражается и в игре.
Лера жалеет, что все реже выпадает возможность побывать на родном Алтае, где так радуют встречи с друзьями детства, с Олегом Ароновичем. Но для такой поездки нужны хотя бы несколько свободных дней — где их взять?
Еще ведь хочется оставить время на общение с родителями, с младшей сестрой Сашей (в последнее время всерьез увлекшейся современным танцем). На йогу, которая помогает поддерживать энергетику организма. На живопись, интересующую Леру с детства: она пишет маслом, посещает вернисажи друзей-художников, слушает онлайн-курсы по истории искусства, архитектуры...
.jpg)
А в какой-то момент вдруг возник интерес к... экономике, даже явилась мысль о поступлении в экономический вуз. Правда, взвесив обстоятельства, Лера поняла, что сейчас это нереально.
Но мысль не ушла. Зачем музыканту знание законов возвышения потребностей или баланса спроса и предложения? Ответ прост: чем глубже понимаешь мир, тем ты состоятельнее в своем основном деле. Когда мозг осваивает различные сферы, и музыка в твоей передаче становится красочнее, разнообразнее...
Вопрос «на какой скрипке играете?» — и новая волна теплоты в Лерином голосе:
— Мастер неизвестен, но я очень благодарна человеку, который мне ее предоставил. У меня есть опыт игры на скрипке Страдивари из Госколлекции, инструмент великолепный, но с ним таких интимных, родственных отношений не возникло. Да и вывезти его куда-то — проблема, надо выполнить огромное количество формальностей, это отбивает всякую охоту...
Совсем трогательно прозвучал ответ на вопрос о любимой книге:
— Наверное, «Маленький принц». С ранних лет люблю читать его и перечитывать. Конечно, жизнь сталкивает и с иной литературой — например, с Толстым. Но тут — примерно как со Страдивари: не уходит ощущение дистанции. Допустим, «Крейцерова соната». Не могу себе представить, чтобы через 10 лет у меня возникло желание ее перечитать. Правда, все говорят: это потому, что ты фильм не видела. Наверное, они правы: новые впечатления и события меняют нас. Кто знает, какой я буду в 30 лет?