Кодзи Судзуки: Пятница, 13: самое время говорить об этом.

Природу человеческих страхов и тревог мы ищем с известным японским писателем Кодзи Судзуки

— Господин Судзуки, что для вас Россия?

— Давняя мечта. Еще десять лет назад я задумал на яхте доплыть до Николаевска, подняться по реке до Хабаровска, оттуда по железной дороге добраться до Москвы и передать письмо Путину…

— О чем ему хотели сообщить?

— Что хочу с ним подружиться. Живу я около Токио в городе Симода, имеющем давние связи с Россией. 150 лет назад для подписания первого российско-японского торгового трактата в мою страну прибыл контр-адмирал Путятин. Пока плыл, попал в тайфун, судно практически разрушилось. Он был вынужден высадиться в одном из прибрежных городков — в Симоде. Японцы тепло встретили русских, все вместе построили новый корабль для дальних плаваний. Кстати, это был первый опыт строительства таких больших кораблей. Путятин проплыл мимо острова Сахалин и высадился в Николаевске, а потом по суше добрался до Москвы. Эта история взбудоражила меня, я решил пройти путем Путятина и встретиться в Москве с Путиным. Собрал профессионалов яхтенного дела, но тогда не нашлось достаточных средств.

— С каких пор вы были нацелены на писательство?

— Еще до того, как поступить в университет, решил, что стану писателем. Получив диплом, не занимался всерьез трудоустройством, подрабатывал репетиторством. А вот женился не случайно — на девочке, которую полюбил еще пятиклассником. Признаюсь, стоило немалых усилий добиться ее руки. Жена — педагог: когда мы поженились, она работала в школе. Потом родилась дочь, воспитание ребенка и ведение хозяйства легли на мои плечи…

— Тем более непонятно, из каких впечатлений сложился ваш первый роман «Звонок»?

— Я дописал его 22 года назад, в светлый полдень, покачивая годовалое дитя на руках. Не ставил задачу кого-то напугать. Скорее, я описывал собственные страхи. Придумал сюжетный ход: люди получают видеокассету, посмотрев которую через неделю умирают. Главный герой тоже смотрит кассету, у него есть жена и маленький ребенок, он пытается дойти до сути, чтобы спасти им жизнь. Нетрудно догадаться, что эти мысли родились из тревог: как жить без детских розовых щечек, как оказаться вдруг на краю жизни, в которой все так хорошо складывается…

— И вас сразу начали читать взахлеб?

— Роман раскупался плохо, но отзывы профессионалов были хорошие. Неожиданно издательство заказало продолжение «Звонка» — я не предполагал, что оно может понадобиться. Перечитал роман и расстроился. Я человек рациональный, научного склада мышления — как же я мог написать про какую-то кассету, которая отнимает жизнь? Это антинаучно! Решил во втором «Звонке» все популярно объяснить. Во время стресса на клеточном уровне происходит реакция организма, может случиться язва желудка и т. д. Так же и проклятая кассета может повлиять на органы нашего тела и в конечном итоге привести к летальному исходу. Книга вышла в 1995 году, в 1998-м было принято решение снять фильм. Следом — предложение написать третий роман. В Японии хорошо идут продажи, когда выходит фильм и под него пишется книга. Написал «Звонок-3. Петля». Когда выбирал линию сюжета, сказалась моя тяга к рациональному объяснению совсем уж необъяснимых вещей. Например, эпизод с воскрешением — теорией, по которой можно воздействовать на ДНК таким образом, чтобы умершие клетки восстанавливались. Ученые всерьез работают над подобными концепциями, так что мои фантазии не такие уж антинаучные.

— А вы действительно думаете, что читателю и зрителю требуется научная подкладка под страшилки? Мне кажется, что этот жанр воспринимается скорее эмоционально, чем разумом.

— Писатель, на мой взгляд, должен разбираться в науке, а уж в философии — точно. Иначе он бестелесен, повисает в воздухе. Математика, физика, философия тесно соседствуют. Не случайно Паскаль и Декарт занимались тремя науками. И я пришел к математике и физике именно через философию. Но даже при столь рациональном, суховатом подходе к теме, сюжету и героям непременно возникает нечто тревожное, необъяснимое и загадочное. Сколько ни усердствуй, что-то ускользает, остается за рамками чисто научного метода. Как раз эту неизвестную часть должна обслуживать литература. Писатель. Художник.

— То есть вас можно назвать родоначальником научного хоррора?

— Хорошая мысль, спасибо! Моя трилогия действительно не имеет отношения к традиционному жанру хоррор. Но подумайте сами: если мы научно объясним природу привидения, то оно перестанет пугать! Страх — это когда чего-то не можешь объяснить до конца. Впрочем, и голая, очевидная, ни на чем не основанная выдумка не затрагивает человека, не вызывает в нем никаких эмоций, кроме скуки и раздражения. Так что секрет нашего жанра находится где-то посредине между эмоциональным и рациональным. Только так.

— Вы могли бы сформулировать главную тему ваших произведений?

— Я романист. Тема — это очень важная вещь в художественном произведении. Тема возникает из ощущения автором мира, из мировоззрения. Мировоззрение связано с главным и вечным вопросом: как устроен мир? Как это ни банально, но писатель должен пытаться внести свою лепту в поиск истины. Для этого мое мировоззрение должно быть достаточно крепким. Если я буду проповедовать истины, которые не будут восприниматься, мой труд напрасен. Кстати, в Японии есть несколько религиозных организаций, которые якобы могут оживлять мертвых. Слышал, что и в России находились такие умельцы. Но у их деятельности нет никакой научной подоплеки. Есть много случаев, когда мировоззрение, сформированное не на научной основе, приносит вред обществу.

Мое мировоззрение, возможно, не самое правильное, но я стремлюсь к истине, в том числе и научной. Для того чтобы приблизиться к этой цели, надо основываться на том, что доказано. Я часто спрашиваю себя: «Кодзи, прав ли ты?»

Если говорить о третьем романе, то это тема жизни во Вселенной, точнее, ее края. Чтобы ее сохранить, надо поддерживать разнообразие. Последний роман так и назван — «Край» (не переведен на русский язык. — «Труд»). Это произведение технократичное, насыщенное ссылками на уже свершившиеся или только разрабатываемые открытия из области физики и математики. Ближе к научной фантастике. Феномен, который вдохновил меня, — бестелесная сущность, которая обнаруживает себя на фотопленке. Это же так тревожно! Но меня больше страшит другое: есть число пи с неограниченным количеством знаков после запятой, в их последовательности нет никакой закономерности. Число этих знаков бесконечно, и по их количеству определяется точность и быстродействие современной вычислительной техники. В моей истории после 500 млрд. знаков после запятой начинаются нули. Вы почувствуете ужас, когда увидите число с бесконечными нулями?

В романе, когда появляются нули, исчезает одна звезда. Если число пи изменится, то Вселенная станет другой. Мы перестанем ориентироваться. «Край» ищет ответ на вопрос: почему мы так одиноки во Вселенной? Это страхи другого, не бытового, а космического порядка. Они не угнетают, а заставляют человека приподняться над обыденностью. Во всяком случае, я рассчитываю на это.

— Сюжет о близком конце света сегодня очень популярен и в литературе, и в кинематографе. В чем оригинальность вашей идеи? И почему вдруг человечество, достигнув в последние два столетия невиданного технического и научного прогресса, с каким-то фатальным чувством обреченности встречает едва ли не каждый Новый год?

— Я говорю о другом масштабе изменений. Не упадет никакой метеорит, не прилетят инопланетяне, не будет оледенения, не изменится что-то в центре Земли — произойдет что-то совершенно другое. От одного винтика, от одной запятой может развалиться структура. Ощутив это, я строю свой рассказ на напряженном ожидании каждой секунды.

— А зачем вообще пугать человека? Ему ведь и без того в реальной жизни хватает тревог…

— Страх — здоровое чувство. Конечно, я не имею в виду незамысловатый сюжет, на котором построена некоторая классика — скажем, американская. 13-го, в пятницу, в дом добропорядочных обывателей является Джеймсон с пилой или вампиры… У меня нет маньяков с бензопилой или стальными когтями. Они не страшны и не интересны. Поучителен страх, заставляющий думать о серьезных вещах: о быстротечности и конечности жизни, о миллионах случайностей, из которых соткана каждая человеческая судьба и судьба планеты. Структура моего ужаса — это когда вы из разных отдельных признаков, проявлений сами собираете картину иного, пока непознанного мира. Я стимулирую воображение читателя через чувственные образы, и он сам создает фантазию.

Я увлекаюсь современной физикой, но чем дальше вы в нее заходите, тем меньше чувство реальности. Мы привыкли считать, что мир состоит из вещества, которое можно познать, пощупать, но оказалось — 96 процентов материи неуловимо и непознаваемо для нас, и только 4 процента доступно. Такое состояние очень стимулирует любопытство писателя.

— Не хочется заканчивать разговор на столь леденящей ноте. Разрешите спросить про рассказ «Капля» («Drop»), изданный на туалетной бумаге. Кажется, он занимает около 90 сантиметров ленты, а стоимость одного «литературного рулона» составляет 220 иен ($2,2). Это что, насмешка над собой, жанром или перформанс для привлечения внимания к себе?

— Идея не моя. Проект реализовала компания — производитель туалетной бумаги. Мне понравились заказчики, симпатичные, серьезные люди, а идея показалась забавной. Было выпущено 200 тысяч таких рулонов. Говорят, этой бумагой не пользуются по назначению. Во всяком случае, я на это надеюсь…

Мнения

Жанна Сергеева, психолог, сотрудник психологического центра «Клиника доктора Юнга»: «Представляя себя убийцей, можно стравить агрессивность»

— Интерес к фильмам ужасов, как ни парадоксально, может быть вызван потребностью в безопасности. Во-первых, просмотр картин такого рода позволяет дать волю своим агрессивным импульсам, не задевая при этом окружающих. Представляя себя в различных страшных сценах в роли даже убийцы, можно выпустить пар. Во-вторых, большое удовольствие во время фильма ужасов — на секунду отвернуться от пугающего экрана и обнаружить себя в безопасной обстановке.

Андрей Кураев, протодиакон: «Тот, кто вообще ничего не боится, — страшный человек»

— Что касается даты «пятница, 13-е» — наверное, это из области не страхов, а суеверий. Истинного христианина она никак не испугает. Другое дело, что человек, который вообще ничего не боится, — страшный человек. Когда в древнерусских летописях говорилось, что князь такой-то бесстрашен, это означало, что в нем не было страха Божьего. То есть отсутствовал внутренний регулятор, удерживающий от греха.

Фильмы и книжки ужасов в небольших дозах полезны: человек таким образом выводит страхи из себя самого, смотрит на них со стороны и тем самым от них избавляется. Вспомните издавна существующую культуру страшилок, когда в девять-десять лет дети вечерами собираются и пугают друг друга, рассказывая жуткие сказки «в черном-черном лесу, в черном-черном доме». Но совсем другое — индустрия страха и мистики. У большинства потребителей подобной продукции, если доза ее превышена (чем грешит нынешнее ТВ), она может притупить как способность опасаться за самого себя, так и умение сопереживать чужой боли.

Опрос: «Как пятница, 13-е, влияет на вашу работу?»

Сергей Ульменов, Начальник отдела техподдержки интернет-компании:

— У нас в отделе есть сотрудник, который всегда берет отгул, если в календаре появляется пятница, 13-е. Он утверждает, что с детства его преследуют неудачи именно в этот день, а поскольку работать периодически приходится с проводкой, парень предпочитает не рисковать. Остальные с пониманием относятся к этому и всегда заранее меняются с ним сменами. В этом году мы, правда, решили восстановить справедливость и поощрить смелых монтажников. В конце рабочего дня их ждет небольшой сюрприз в виде бутылки коньяка или торта — на выбор.

Ольга Балухтина, бухгалтер:

— У меня есть своя примета для пятницы, 13-го. Если в этот день мне нужно идти на работу, утром нужно обязательно потратить на что-нибудь ровно 13 рублей. Это как «откуп» от нечистых сил, которые могут в этот день испортить настроение. Понимаю, звучит глупо, но после такого ритуала этот день для меня всегда становится удачным и денежным, я его даже жду специально. Вот только найти покупку на такую сумму, да еще и утром, непросто. Раньше столько стоил проезд в маршрутке, а сейчас в лучшем случае полбатона, но зачем он мне утром? Но выход есть — деньги можно просто отдать попрошайкам.

Игорь Селезнев, продавец-консультант:

— В пятницу, 13-го, весь наш коллектив приезжает на работу в обязательном порядке. Мы не боимся никаких суеверий, так как у нас есть свой обряд по их отпугиванию. Пару лет назад мы засиделись после закрытия в такую же пятницу. Рассказывали друг другу сначала про все свои неурядицы, связанные с этим днем, травили страшные байки. А потом написали на бумажках свои самые-самые страхи и проблемы и сожгли все в курилке. Всем так понравилось, что теперь в эти дни мы устраиваем что-то вроде Хэллоуина, только без костюмов.

Инна Усачева, руководитель PR-проектов:

— Нет, наш коллектив не суеверный, чего не скажешь о нашей бухгалтерии и гендиректоре. Дело в том, что по расписанию заработную плату нам выдают 13-го числа. И как только выпадает месяц с пятницей, 13-е, — начинаются метания. В этот день бухгалтерия категорически отказывается проводить какие-либо платежи. Зарплату в лучшем случае нам перечисляют 12-го, а в худшем — только в понедельник, то есть, получается, уже 16-го. В итоге выходит, что и мы страдаем от этого дня: все выходные можем просидеть без денег.

Михаил Веселов, помощник руководителя:

— В нашей компании собрались, видимо, самые суеверные, от охранника до моего непосредственного руководителя. На такую пятницу никогда, сколько я уже работаю, не назначаются встречи, менеджеры как один переносят важные звонки и сделки на понедельник, даже директор предпочитает лишний раз из кабинета носа не показывать. Казалось бы, чего бояться. Но четыре года назад как назло по пути на работу в пятницу, 13-го, один из менеджеров поскользнулся и сломал ногу уже около работы. После этого компанию еще и кризис накрыл — вот как не верить в чертовщину?