О кровавой драме в воздухе рассказал один из ее участников Владимир Гасоян
Итак, 18 ноября 1983 года, рейс по маршруту Тбилиси — Батуми — Киев — Ленинград с 57 пассажирами и 7 членами экипажа на борту. Для них всех он мог стать последним в жизни. Погибли пятеро (не считая бандитов, пытавшихся угнать самолет за кордон). Но и те, кому посчастливилось тот день пережить, никогда его не забудут.
Кабина в «тушке» тесная, — вспоминает летевший на том рейсе штурманом Владимир Гасоян. — Бортинженер сидит на откидном кресле между пилотами. Слева Станислав Габараев, его в этом полете вводили в качестве командира экипажа. В правом кресле — пилот-инструктор Ахматгер Гардапхадзе. С нами летел и проверяющий из Грузинского управления гражданской авиации Завен Шабартян, он притулился за спиной бортинженера Анзора Чедии..."
В Батуми у них дозаправка. Уже выпус-тили шасси на посадку, но тут радиограмма: на полосе сильный боковой ветер, надо идти на запасной аэродром. Командир принимает решение возвратиться в Тбилиси. Сделали разворот над Кобулети. И тут условный стук в дверь кабины. В глазок двери Шабартян увидел лицо бортпроводницы Вали Крутиковой. Открыл — и тут же получил в лицо пять пуль.
В кабину ворвались двое. Один приставил к горлу командира револьвер. Другой, сорвав с пилота-инструктора наушники, ткнул в лицо ствол ТТ: «Самолет захвачен! Давай в Турцию, иначе всех перестреляем!» Бортинженер Анзор Чедия попытался что-то спросить, но тут же упал от выстрела в упор.
Потом следователи кропотливо восстановили картину произошедшего в небе. Угонщики (а их было девять человек) после взлета начали с разогрева: выпили, стали издеваться над пассажирами. Штурман Плотко, летевший в отпуск в синей аэрофлотовской форме, попытался урезонить преступников. Но как только самолет выпустил шасси и бандиты решили, что лайнер идет на посадку в Батуми, они начали действовать. Оглушили обеих бортпроводниц, а в Плотко трижды выстрелили. Бортпроводницу Валентину Крутикову с разбитой головой подтащили к двери кабины.
У пилотов и штурмана были пистолеты (в те времена экипажи вооружили приказом министра ГА). Но летчиков держали на мушке угонщики. А Гасоян сидел закрытый шторками, но ему загораживал обзор стоящий бортинженер Чедия. И лишь когда тот упал, сраженный пулей, сектор обстрела открылся. Владимир выстрелил в бандита, державшего под прицелом Ахматгера Гардапхадзе, а следом ранил и второго, стоящего рядом с Габараевым. Теперь в бой вступил и пилот-инструктор — вдвоем они попытались выстрелами отогнать от кабины остальных угонщиков.
Трудно представить, что пережили в те минуты и пассажиры, и оставшиеся в строю члены экипажа. В проходе лежит Шабартян, на нем — то ли убитый, то ли раненый угонщик. Первая задача — задраиться в кабине. Гардапхадзе просит Гасояна оттащить тела от двери: «Я тебя прикрою». Вместе с очнувшейся Валентиной Крутиковой им удалось это сделать. Командир продолжал стрелять. Габараев вел самолет, резко бросая машину по курсу и по высоте, чтобы сбить с ног преступников. Гардапхадзе израсходовал восьмой патрон. Гасоян, когда и у него опустела обойма, повел огонь из пистолета Габараева. Наконец летчикам удалось задраить дверь в кабину, включить сигнал бедствия и сообщить на землю о нападении.
Уже снижаясь над Тбилиси, услышали по внутренней связи голос бортпроводницы Ирины Химич: «Командир, летите в Турцию, они взорвут самолет! Достали гранаты!» Гардапхадзе реагирует: «Ирина, передай, что садиться будем в Турции». Был пасмурный вечер с дождем и туманом, и командир рассчитывал на то, что бандиты не разберут, где приземляется самолет.
На мой вопрос, не снится ли ему тот полет сегодня, спустя 31 год, Владимир Гасоян отвечает просто: «Сны мне не снятся, а вот в бессонницу всплывает в памяти каждая минута, будто все произошло вчера. В тбилисском отряде я один летал, закрывшись шторкой от экипажа. На что, кстати, коллеги обижались. Как мог, я им объяснял: так мне легче сосредоточиться. А в конце концов именно благодаря той привычке бандиты меня поначалу не заметили:»
Москвич Гасоян и сейчас поддерживает самые братские отношения с тбилисцем Ахматгером Гардапхадзе. После «разбора полетов» оба они были удостоены высшей награды — звания Героев Советского Союза. Габараева наградили орденом Октябрьской революции, Ирину Химич — орденом Красной звезды: В том, что пилоту Станиславу Габараеву не дали Героя, по мнению Гасояна, была большая несправедливость: «Стас, по сути еще мальчишка, недавно получивший пилотское удостоверение, несмотря на чудовищную обстановку в самолете, хладнокровно и мастерски произвел посадку. И уже потом, на земле, в перестрелке был ранен в ногу. Помню, в Тбилиси прилетел из Москвы фотокор, чтобы запечатлеть на обложку журнала двух героев. Я тогда категорически отказался фотографироваться без Габараева. Журналисту пришлось связываться с Москвой, согласовывать. Так мы и появились втроем на обложке...»
Впрочем, и удостоенным званий героям пришлось хлебнуть несправедливости. Едва Грузия обрела независимость, как в Тбилиси образовали специальную комиссию, заново расследовавшую то ЧП в воздухе. Из ее выводов следовало, что Гасоян с товарищами «состояли в сговоре с КГБ и устроили бойню борцам за свободу». А в сквере Тбилисского авиагородка памятный камень с фамилиями погибших Шабартяна, Чедии и Крутиковой выдрали из земли, осквернили...
«Все члены экипажа получили инвалидность, — рассказывает Владимир Гасоян. — Я не хотел с этим мириться, ведь мне было только 30, а летать я мечтал с детства. В конце концов убедил врачей, переучился в начале 90-х в Ульяновске на Ту-154. И вскоре снова попал в переплет. В разгар грузино-абхазского конфликта по нашему лайнеру, заходящему на посадку со стороны моря, выпустили ракету с катера. Чудом разминулся со смертью во второй раз...»
Потом Гасояна командировали помощником генпредставителя Аэрофлота на Кубу. Вернулся в Москву, до прошлого года работал в шереметьевском аэропорту. Теперь на пенсии. Но до конца жизни он не забудет тот бой в небе. И свой экипаж — кстати, глубоко интернациональный. «Судите сами, — говорит он, — я курд, Гардапхадзе — сван, Габараев — осетин, Чедия — менгрел, Химич — украинка, Крутикова — русская, Шабартян — армянин. Вам теперь понятно, что нам помогало в те времена выстоять в самых трудных испытаниях?»
«Совершенно секретно. Экз. ед. 18.11.1983. В 16.16 мск во время полета группа вооруженных преступников смертельно ранила бортмеханика и замначальника летно-штурманского отдела Управления гражданской авиации Грузинской ССР и потребовала изменить курс, посадить самолет в Турции. Командир экипажа произвел посадку в Тбилиси. Преступники захватили пассажиров. Председателем КГБ СССР было дано указание немедленно направить в Тбилиси сотрудников спецподразделения
7-го управления для освобождения заложников. В 23.08 38 сотрудников спецподразделения прибыли в Тбилиси».
«С рассветом 19 ноября кровавая трагедия завершилась. Итоги ее таковы. Террористы застрелили членов экипажа Завена Шабартяна, Анзора Чедию-, двоих пассажиров, зверски замучили бортпроводницу Валентину Крутикову. Получили тяжелые ранения и остались инвалидами штурман Плотко и бортпроводница Ирина Химич. Террорист Табидзе убит в перестрелке. Второй террорист Микаберидзе покончил с собой. Суд приговорил всех бандитов к высшей мере наказания — расстрелу».