Литературный музей заново перечитал сказки Пушкина
Вот уж поистине «наше все»! Множеством концертов, спектаклей и выставок пытаемся вникнуть мы в самые разные области пушкинского творчества. Дошла очередь и до сказок: в Госмузее истории российской литературы имени Владимира Даля (или проще, как встарь, Литературном) кураторы Наталья Реброва и Тимур Хайрулин в сотрудничестве с московской галереей «ГРОСart» дерзко решили преподать зрителю «уроки Золотой Рыбки».
Разумеется, в центре внимания не только «Сказка о рыбаке и рыбке» — в контексте фигурируют десятки изданий Пушкина (и не только его) с картинками и без, эскизы, фотографии, даже рецензии, вплоть до ругательной из-под пера Салтыкова-Щедрина. Правда, писатель изругал не самого поэта, тогда уже покойного, а авторов театральной постановки. Но подумайте, какие страсти кипели вокруг балета полуторавековой давности...
Это факт: весьма авторитетные современники Пушкина без всякого восторга приняли его сказки. «Пламенный Виссарион» Белинский громил их как «подделки под народность». И вынес обличительный приговор: мол, «попытки имитировать народный стиль у Пушкина не увенчались успехом».
Сделать зримыми «неизвестные стороны образного мира пушкинских сказок» помогли документы из Российского госархива литературы и искусства, а также сонма музеев — от самого ГМИРЛИ до Музея-заповедника Чайковского, Театрального музея имени Бахрушина, Музея Большого театра, Российского национального музея музыки, Всероссийского музея Пушкина и ряда других собраний, включая частные. Работа столь серьезная, что залы «Дома Ильи Остроухова в Трубниках» — выставочного отдела Литмузея — отданы ей на целых полгода.
Кстати, выбор площадки чрезвычайно удачен: если пойти от этого деревянного послепожарного особняка на юг, быстро придешь сквозь лабиринт переулков к арбатскому дому, куда поэт привез после свадьбы юную Натали. А пойдешь к северу — скоро увидишь храм Большое Вознесение, помнящий венчание четы Пушкиных. Прямо как в сказке...
Сказки неслучайно увлекли еще совсем юного Сашу Пушкина (лицейское прозвище Француз). Фольклорные мотивы притягивали тогда многих его современников — Владимира Даля, Александра Афанасьева, Василия Жуковского. Но было в том и влияние Европы, где внимание к народному слову стало одним из истоков романтизма. И, как ни привыкли мы со школы все «сказочные» пушкинские сюжеты приписывать его няне Арине Родионовне, генеалогия «Сказки о рыбаке и рыбке» восходит, как ни удивительно, к творчеству братьев Гримм, с которым поэт познакомился во французском переводе. Тот сборник «Vieux contes» («Старые сказки») есть на выставке — рядом со «Спящей царевной» Жуковского, «Коньком-Горбунком» Петра Ершова и десятками других книг.
Еще одно удивительное открытие выставки: старинные раритеты, попадись они в руки моему поколению сказочных читателей, вряд ли выиграли бы конкуренцию у советских книжек того времени. Припоминая, какие издания для детей были в моей первой библиотеке, я будто вижу ворох тонких книжечек, в которых мы поначалу лишь смотрели картинки и только позже читали по слогам. Потом, когда собственные дети вырастали, наши мамы отдавали груды этих потрепанных сокровищ соседским детям, не подозревая, что в их руках будущие ценности букинистов. А дело в том, что детские книжки в СССР оформляли лучшие художники, в том числе те, кого система старалась вытеснить из рядов «достойных представителей советского искусства».
Трудно поверить, но даже в голодном Петрограде 1919 года издавали сказки Пушкина, почему-то переименовав их в «песни», а картинки к ним рисовал сам Борис Кустодиев. Изысканные акварели с чертами авангарда создавала Юлия Оболенская. Чуть позже, в 1930-1950-х, Пушкин помог авторам «тихого искусства», членам разогнанных арт-объединений 1920-х годов, в частности Татьяне Мавриной. Уже на склоне лет, в 1976-м, она, единственная в СССР, была удостоена премии имени Андерсена. Эту международную награду для детских писателей и художников в силу ее престижности недаром прозвали «Малой Нобелевской премией».
Еще один ее лауреат, представитель уже сегодняшней России Игорь Олейников, встретил нас во второй части выставки пронзительным циклом иллюстраций к «Сказке о рыбаке и рыбке» (2015 год), где персонажи перенесены на берег Белого моря и выглядят реальными россиянами на грани выживания. Да и сама Золотая Рыбка здесь представлена куда конкретнее, чем мы привыкли, но, подчеркивает художник, в строгом соответствии с законами северной фауны: «Сначала я сделал рыбку корюшкой. По мере роста желаний старухи рыбка раздражается: из корюшки она превращается в камбалу, потом — в рыбу-бельдюгу, затем в ерша и лосося, а в самом конце становится акулой, которые тоже заходят в Белое море».
Всего два зала заняла выставка, но число экспонатов поражает: мы путешествуем от книжной иллюстрации до театральных фотографий 1920-х, от кадров со съемок фильма Александра Птушко до нот и эскизов костюмов к «фантастическому балету» Людвига Минкуса, впервые увидевшему свет рампы в Петербурге 1867 года в постановке балетмейстера Артура Сен-Леона. Это он так возмутил сатирика Салтыкова-Щедрина и вызвал вал скандалов.
Впрочем, рассказано еще о двух балетных продукциях: одна из них — «Золотая рыбка» Большого театра 1903 года, где хореограф Александр Горский добавил к музыке Минкуса фрагменты сочинений Брамса и Чайковского, а в качестве сценографа пригласил Константина Коровина. Другая появилась на противоположном конце света, в Нью-Йорке 1937 года. Как видим, не только в СССР отмечали столетие гибели поэта! Разумеется, главным мотором постановки были знаменитые русские эмигранты, в их числе сценограф Сергей Судейкин. Американская критика увидела в образе его Старухи безжалостную машину государства...
Дорогого стоят такие архивные свидетельства, где «партии» совершенно несхожих «солистов», включая современных художников, звучат на удивление гармонично, сливаясь в хор. Или в волну: такой эпитет уместнее, коль скоро речь о сказке, где главный герой — пучина морская. Вглядитесь: рядом с северными образами Олейникова — инсталляция, соединившая текст Пушкина, рыболовные снасти, настоящие ракушки в песке и видеоролики, в которых шумит и волнуется море. Вечно беспокойное и притягивающее. Как и сам Пушкин.