- Я благодарна своему тайному обожателю за столь теплые слова, долгую память о нашей съемочной группе любимого и мной тоже фильма, - говорит Майя Менглет. - Спасибо газете "Труд", нашедшей меня в Мельбурне, куда перебралась с мужем несколько лет назад. Москву мы не забываем, бываем здесь часто, но, честно говоря, не ожидали такого приятного сюрприза - возможности вспомнить о друзьях-товарищах, рассказать о нынешнем своем житье-бытье.
- Майя Георгиевна, как случилось, что режиссер Станислав Ростоцкий в вас, безвестной тогда актрисе, увидел Тоню?
- Я сама до сих пор не могу это объяснить: ведь на эту роль претендовали многие именитые актрисы. Тем более что моя внешность никак не укладывалась в рамки "соцреализма", и меня все время "простили": был такой термин в советском кинематографе. Мне делали простенькую прическу, наряжали в бесформенные плащи и сапоги, я таскала с собой какие-то скоросшиватели с показателями достижений колхоза... Все наши со Светланой Дружининой, игравшей жену Матвея, женские уловки - подкрасить ресницы, губы - Ростоцкий решительно пресекал на корню: "Вы же "деревенские", у вас все должно быть естественным, как природа наградила!" Такому "опрощению" нещадно подвергался и Тихонов - Матвей.
- Фильм вышел на экраны, а поутру вы проснулись знаменитыми на всю страну...
- Так оно и было. У папы, народного артиста СССР Георгия Менглета, спрашивали: "Вы случайно не родственник Майи Менглет?" Я мешками получала письма от поклонников, члены правительства приглашали на закрытые приемы. Это была нежеланная для меня сторона популярности: я трусиха, совершенно не авантюрная ни по природе, ни по воспитанию, чем, видимо, обязана своей бабушке Берте. Она была латышкой, я ее про себя называла "латышским стрелком". Шестнадцатилетней девчонкой она распространяла в Риге политические листовки, за что была сослана в Туруханск, где сидела со Сталиным и Орджоникидзе. Бабушка была настолько предана коммунистической идее, что, увидев меня в новом платье, негодовала: "Зачем эти тряпки? Наряды - это мещанство! Еще и в кино снимается, губы помадой мажет! Срам! Сшила бы из простыни и красный платочек надела бы на голову - вот это по-нашему!"
- В вашем семейном альбоме хранится немало фотографий, где рядом с вами известные в те годы первые лица государства. Как складывались отношения красивой женщины, актрисы с представителями власти, падкими на адюльтер?
- Мне удалось благополучно оставаться "просто актрисой". Хотя попытки, но недалеко идущие, были. Помню одно из приглашений на новогодний бал в Кремле. За праздничным столом сидело все правительство во главе с Брежневым. Приметив меня, он подослал охранника с приглашением на ... танго! Как оказалось, генсек не только не умеет танцевать, но и комплименты говорил "ветхозаветные", типа "у вас раскосые, как у кошки, глаза" и т. п. Я боялась расхохотаться.
- Тем не менее именно во времена Брежнева вы стали часто выезжать за рубеж.
- Власть хотела показать миру: вот, мол, какие красавицы есть в Стране Советов! Помню, впервые советская делегация была приглашена в Бразилию. Поскольку нас ждал прием у президента страны, перед отъездом нас инструктировал лично секретарь ЦК Михаил Зимянин. Нам строго-настрого запретили дарить ему что-либо из "ленинианы". Но на встрече бразильский президент стал откровенно за мной ухаживать, и я, растерявшись, достала из сумочки... значок с портретом Ленина и приколола ему на пиджак. На следующий день все бразильские газеты опубликовали фотографию, написав, что русские пропагандируют ленинизм. Меня назвали советской Мата Хари.
Я с легкой грустью вспоминаю дни, проведенные вместе с Георгием Вициным на фестивале на Цейлоне. Во время показов индийских фильмов он засыпал, а когда его расталкивали и спрашивали, нравится ли ему фильм, Георгий Михайлович, не открывая глаз, говорил: "Я просто в нирване..."
- Наверное, профессию вы под "родительскую диктовку" выбирали?
- Родители тут ни при чем: они даже не знали, что я отказала самому мэтру Герасимову, решив поступать в школу-студию МХАТа, а не к нему на курс. Папа был удивлен, когда я сообщила, что зачислена в студию. Я же доверяла ему самые сокровенные мысли и вдруг - такая "тайна"! Он был моим дружочком, а мама - человеком сдержанным, вся в себе и - очень наивной. Папа постоянно подтрунивал над ней. Они учились на одном курсе, и как-то на лекции папа устроил ей подлянку. Он сказал: "Валя, я не успел записать. Спроси, когда жил ученый по фамилии Презерватив?" Мама была секретарем комсомольской организации, ходила с косичками и понятия не имела, о чем речь, она встала и спросила. Скандал был жуткий...
В такой "правильности" я похожа на маму: наверное, поэтому, довольно долго мне поручали играть "голубых" героинь. В "характерные" я ушла, сыграв в пьесе О. Заградника "Мелодия для павлина". Это было счастливое время встреч, работы с такими замечательными людьми, как М. Яншин, Б. Львов-Анохин, Л. Варпаховский, А. Попов, А. Васильев, Б. Морозов, И. Райхельгауз, Р. Быкова, Е. Леонов, П. Глебов, Л. Савченко, А. Балтер...
В кино я сыграла более 20 ролей, и, надо сказать, мне очень везло на партнеров. То же самое могу сказать и о тех, с кем училась в Школе-студии МХАТа. Это Валентин Гафт, Олег Табаков, Евгений Урбанский... Именно Женя привел меня в Театр имени Станиславского, несмотря на все протесты моего мужа Леонида Сатановского, работавшего в этом театре.
- Вы с такой ностальгией говорите о своих коллегах, Театре имени Станиславского, где успешно работали. Что же вас заставило оставить любимую профессию, уехать так далеко?
- Вы спрашиваете, а я ворошу прошлое. Но это не ностальгия, хотя - не без щемящих ноток. Я отдала Московскому драматическому театру им. К. С. Станиславского 43 года, мечтая играть здесь всю свою жизнь. Но после кончины главного режиссера В. Ланского все управление перешло в руки директора, человека совершенно не творческого, но с большой "коммерческой хваткой". Были сданы в аренду многие помещения театра. В храме искусств не стало места творчеству, потому многие артисты покинули подмостки. После одной из оскорбительных выходок "бизнесмена от театра" мы с мужем подали заявление об уходе, которое было моментально подписано. Потеря родного театра была трагедией, мы не знали, куда себя деть, как жить дальше. И тут нас пригласили к себе в Мельбурн наши сыновья. С тех пор мы здесь, но мы не эмигранты, мы - граждане России. Много работаем, успешно ставим спектакли...
- Может ли русский артист реально быть востребован за пределами своей страны?
- Сегодня за рубежами России проживает до 20 миллионов русскоговорящих. Мы играем для них, а также западных поклонников российской драматической школы. Это стало возможно, когда в Монреале бывшая артистка нашего театра Анна Варпаховская и режиссер Григорий Зискин организовали Монреальский Русский драматический театр им. Л.В. Варпаховского. Театр сотрудничает с такими известными артистами, как Е. Соловей, Б. Козинец, С. Приселков, В. Рижская, Э. Марцевич... Мы с мужем заняты в трех спектаклях театра. Гастролировали в 20 городах Канады и Америки. Помимо этого, я работала в спектаклях русской антрепризы М. Козакова. С мужем организовали творческие встречи в Сиднее, Мельбурне и Канберре. Но, конечно, постоянной актерской работы в репертуарном театре здесь быть не может никогда. И это главная беда и боль уехавших драматических артистов. Заглушить ее стараемся, будучи в гуще российских событий. Австралия принимает три российских телеканала, видеотеки забиты самыми последними русскими фильмами и сериалами. Лихо раскупаются некоторые русские газеты, жаль, что среди них нет "Труда".
По-моему, на меня сейчас напала извечная русская хандра. Беседую с вами и не могу не признаться: с возрастом мы становимся сентиментальнее, все чаще хочется прокрутить пленку своей жизни назад, вспомнить милые сердцу лица, события, поступки, которым в молодые годы не придаешь особого значения, а теперь они видятся в ином свете...