Почему не получилось продолжение популярной серии фильмов
В прокате идет фильм «Особенности национальной больницы» по сценарию Александра Рогожкина. Того самого, что 30 лет назад снял умную и уморительно смешную комедию «Особенности национальной охоты», ставшую народным хитом. Та достославная лента породила серию продолжений, ответвлений, заимствований. Но ни одна картина из стихийно возникшей кинофраншизы не смогла приблизиться к уровню первого фильма. Это относится, увы, и к новым «Особенностям»...
Можно только гадать, как бы снял свой старый сценарий и что бы в нем переделал сам Рогожкин — автор «Нескольких строчек в газете», «Чекиста», «Караула», «Блокпоста», «Кукушки», но три года назад его не стало. Продюсер студии «Рок» Алексей Учитель предложил поставить фильм Станиславу Светлову, который год назад дебютировал в большом кино поэтичной, нежной лентой «Ада» из жизни подростков. Суровые будни неврологического отделения питерской больницы — материал совсем другого рода, с которым, как мне кажется, режиссер не сумел совладать.
Странности начинаются уже с первых кадров. Из туманного Гамбурга в Санкт-Петербург неведомо каким ветром заносит немца Вернера Мюллера (Карл Филипп Бенцшавель), который не знает ни одного (!) русского слова. При этом Вернер вознамерился преподавать в гимназии немецкий язык. Как он намерен объясняться с нашими детьми, да и с коллегами-учителями, — тайна сия великая есть. Уж не с помощью ли переводчика?
Тем не менее, Вернер появляется в приемном покое больницы с просьбой выдать медсправку для работы. Ему сначала советуют обратиться в поликлинику по месту жительства, а потом хитроумный доктор Штейн (Алексей Розин), пренебрегая возможным международным скандалом, склоняет немца отработать сутки волонтером, обещая за это выдать нужную бумагу. Зачем больнице, пусть даже при дефиците кадров, ничего не умеющий и не понимающий ни слова по-русски медбрат,- в эти обстоятельства ни заведующая отделением по кличке Мымра (Виктория Исакова), ни авторы фильма не вникают.
Зато сама больница почему-то оказывается этаким многоязычным Вавилоном. Напарник Вернера санитар Виктор (Кузьма Котрелев) бегло шпарит по-английски, инвалид-колясочник (Василий Кортуков), намекая, что работал на «Штази», бойко шпрехает по-немецки, а пожилая дама (Анна Алексахина) с парижским шиком изъясняется на французском. Среди пациенток есть еще некая юная дева (Мария Лукьянова), которая всем языкам планеты предпочитает язык доходчивых жестов. При случайной встрече с немцем она сразу задирает кофту, обнажая молодые, не знающие лифчика перси. А при второй встрече норовит обслужить пациента по высшему классу. В каких влажных снах режиссеру привиделась такая удивительная медицинская обитель, — уточнять не будем.
Тем более, что едва не весь фильм скроен из анекдотичных ситуаций и загадочных персонажей, среди которых самым вменяемым кажется старый художник (Виктор Бычков), которому в разводах штукатурки на потолке видятся картины то Рафаэля, то Гойи, то Босха. Можно было бы списать странности сюжета на комедийную условность, если бы фильм не был катастрофически не смешон. Нельзя же считать образцом остроумия такую, к примеру, репризу: «Если водке капут, весь мир рухнет». Или такой тост во время распития казенного спирта: «За создателя самой большой клизмы — Фридриха фон Эсмарха, который не боялся глубин!». Или конъюнктурное осовременивание сценария репликой про гендерно нейтральные туалеты, которая, согласитесь, дурно пахнет...
Едва ли не единственная живая сцена фильма связана с уже упоминавшейся пожилой «француженкой», которая, находясь при смерти, застревает в лифте. Оказавшийся рядом Вернер, следуя советам доктора Штейна, делает ей непрямой массаж сердца. И в итоге реанимирует пациентку. Но и этот эпизод портит музыкальное сопровождение: он идет под издевательски звучащий в данном контексте шлягер Аркадия Укупника «Я на тебе никогда не женюсь», который хором (якобы для нужного массажного ритма) поет сгрудившийся у лифта медперсонал. А тут и сам автор появляется в кадре — он в качестве тяжелого пациента лежал в коме, но при первых аккордах своего опуса воспрял, как старый конь при звуках боевого горна.
При всех недостатках фильма ему нельзя отказать в одном — у картины пусть зачастую и глуповатая, но незлобивая, умилительно-добрая, как повелось в современном российском кино, интонация. В мозаичном калейдоскопе бегло обрисованных персонажей нет однозначно плохих героев: они, в соответствии с фамилией режиссера, неизменно поворачиваются к зрителю светлой стороной. И пациенты оказываются терпеливыми, и врачи — гуманными и самоотверженными. А то, что в эти самые дни, когда фильм идет в прокате, в Питере разворачивается грандиозный, на миллиард рублей, коррупционный скандал в одной из горбольниц (уж не в той ли самой, где снималось кино?), будем считать случайным совпадением...
P.S. По результатам первого уик-энда фильм «Особенности национальной больницы» не попал даже в десятку лидеров проката. Надеждам на успешную реанимацию кинофраншизы, похоже, не суждено сбыться.