Во второй половине сентября в Европейском суде по правам человека слушалось дело, озаглавленное по западной традиции "Калашников против России". Это первый такого рода судебный процесс, инициированный гражданином России - страны, признающей юрисдикцию страсбургского суда.
В феврале 1995 года 40-летний бизнесмен Валерий Калашников, в то время президент одного из коммерческих банков, был обвинен в городском суде в Магадане по статье "Мошенничество", заключен под стражу и пробыл в тюремной камере вплоть до вынесения обвинительного приговора 3 августа 1999 года. Калашников подал прошение рассмотреть его жалобу в соответствии с Европейской конвенцией по правам человека.
Валерий Калашников считает, в частности, что нарушены его гражданские права: по статье 4 пункт 3 конвенции - право предстать перед судом в допустимо кратчайший срок; по статье 3, запрещающей бесчеловечное и унижающее его честь и достоинство обращение; по статье 8, предполагающей уважение к частной жизни обвиняемого и как следствие - право общаться с семьей; по статье 7, запрещающей вынесение наказания без наличия соответствующего закона, в его случае, утверждает Калашников, суд применил закон "задним числом", и так далее.
Можно понять обиженных, например, стариков (цитирую их письмо), "обманутых финансовыми пирамидами", которые пытаются "получить назад свои гроши", а вместо них им предлагают довольствоваться бюрократическими отписками. "Обман на обмане сидит и обманом погоняет", - с горечью сетуют они, брошенные на произвол мошенников, а затем в своей святой простоте искренне и наивно добавляют: "Одна надежда на вас, помогите получить наши деньги или вышлите свои".
Можно понять и крепко засевшее, подпитываемое памятью поколений чувство безысходности, когда правым снова оказывается тот, у кого больше прав. С сочувствием, хотя и не без улыбки читаешь такие строки: "Директор - бывший партократ из бывшего горсовета. Я же - простой электрик связи без связей". Гораздо труднее понять, почему мы бываем так небрежны в столь деликатном деле, как поиск заступников, тем более на чужой стороне. Каких только вариантов написания города Страсбург не встречается на конвертах: и Старозбург, и Дразбург, и Стамбург, и Странсбург.
- Анатолий Иванович, сколько наших граждан пользуются шансом узнать мнение страсбургских правозащитников о постановлениях и приговорах в российских судах по их делам?
- Поток жалоб постоянно нарастает. В первый год мы получали 50-60 жалоб в неделю, сейчас - уже более ста. Практически нет ни одного субъекта Федерации, включая самые отдаленные, откуда бы к нам не приходили послания. Слух пошел. И можно было бы радоваться, если бы не одно печальное обстоятельство. К сожалению, основная масса жалоб - застарелые дела, которые решались на областном, городском уровне, и люди вдруг решили на всякий случай послать жалобу в Страсбург. Мы в ответ отправляем им инструкцию о том, как заполнять прошение, есть такой трафарет, формуляр жалобы, а также текст Европейской конвенции по правам человека. Напоминаем: им дается шесть месяцев на обдумывание. А думать есть о чем: статья 35 конвенции требует, чтобы были исчерпаны все национальные средства защиты - как они трактуются международным правом. И здесь начинается: граждане понимают это буквально. Они считают, что пока они не дошли до Верховного суда или до президента России, они не исчерпали всех средствах защиты.
На самом деле суд принимает во внимание только те средства судебной защиты, которые гражданин использует самолично. То есть до кассационной инстанции, после которой решение суда вступает в законную силу. Этого вполне достаточно. Далее у гражданина есть выбор: либо он апеллирует сразу к Страсбургу, либо обращается с надзорной жалобой в прокуратуру, либо пишет уполномоченному по правам человека, президенту Российской Федерации, в Конституционный суд, куда угодно, хоть в ООН. Это его право. Но он должен знать, что любой суд - это процедура. У нас такая процедура. А граждане, права которых нарушены, часто теряют эти драгоценные шесть месяцев после вынесения окончательного решения в судебной инстанции.
- Часто вам приходится отправлять "в корзину" запоздалые жалобы?
- Случается. Когда выносятся приговор и судебное решение, гражданина информируют, что он имеет право это обжаловать в такие-то сроки. Вот это и есть те средства защиты, которые гражданин самолично может использовать. Там, где он остановился, появляется новый фактор - усмотрение чиновника, так называемые его дискреционные полномочия (то есть собственные полномочия органа власти, в силу которых заинтересованное лицо не имеет возможности самостоятельно возбудить процедуру в порядке надзора). Но здесь, в Страсбурге, эти обстоятельства во внимание не принимают. Если истекли шесть месяцев - все, дело не принимается к рассмотрению.
- Бытует мнение, что страсбургский суд может отменить решение нашего российского суда?
- Это еще одно заблуждение. Мы не вправе это делать. Можем констатировать нарушение процессуальных прав и гарантий. Можем указать, что положение российского закона не отвечает обязательствам, взятым на себя Россией после присоединения к Европейской конвенции по правам человека. Но в Страсбурге нельзя отменить решение, принятое российским судом. Хотя есть определенная свобода маневра. Скажем, если суд видит, что невозможно полностью устранить национальными средствами нарушение прав человека, но гражданин России уже отсидел незаслуженно или утратил здоровье, а ему не выплачена была вовремя компенсация, то тогда Европейский суд, руководствуясь 41-й статьей, может присудить ему компенсацию.
ИЗ ПИСЕМ ЗАЯВИТЕЛЕЙ
"Моральный ущерб в 9 000 000 долларов я прошу взыскать с РФ в мою пользу за моральные страдания, которые я переношу в течение 15 лет из-за (1) сознания своей неполноценности и скорой гибели, а также невозможности ничем себе помочь... (3) из-за невозможности устроить свое личное счастье... (5) из-за невозможности работать вообще и быть предпринимателем. Я думаю, что у меня это очень бы хорошо получилось... Постскриптум. Прошу присудить такую сумму, чтобы на нее я могла бы жить и лечиться на Западе в течение всей моей дальнейшей жизни, так как здесь мне все равно ни жить, ни лечиться не дадут".
- Кого суд может обязать выплатить эту компенсацию?
- Государство в лице правительства, то есть исполнительную власть. Притом она обязана выплатить эту компенсацию в трехмесячный срок. После чего начинают набегать проценты. Проценты берутся по уровню банковской ставки в каждой стране. Но и здесь надо рассеять иллюзии. Европейцы никогда не присуждают головокружительных компенсаций. Только в случае потери собственности суд может присудить более или менее равную ей стоимость. В других случаях ни о каких миллионах и даже сотнях тысяч долларов речи быть не может. Европейский суд не является средством личного обогащения. Мы часто записываем в своих решениях, что констатация нарушения сама по себе является моральной компенсацией.
- В этом, скорее, не вина, а беда наших граждан, не имеющих возможности получить квалифицированную консультацию...
- Действительно, когда я выступаю докладчиком по прошениям от итальянцев, то вижу, что в 9 случаях из 10 на протяжении всего пути истцов "сопровождали" адвокаты - они готовили все документы. У нас, к сожалению, часто люди уходят в свободное плавание, на свой страх и риск. Поэтому бывает неловко, когда некоторые жалобы наших граждан читают коллеги, ведь 15 из 41 судьи знают русский язык. Хотя совсем тягостно бывает, когда попадаются либо неграмотные, либо нечистоплотные адвокаты, которые обманывают доверившихся им людей.
Я никак не могу забыть один случай: адвокат взял кальку обычной надзорной или кассационной жалобы, даже перепутав название, сослался на статьи Уголовного кодекса РСФСР, отправил ее в Страсбург и потребовал пересмотра дела и дополнительного расследования. Иногда мне просто хочется посмотреть в глаза такому адвокату. Ведь в том случае несчастная мать хлопотала за сына, которого осудили за убийство. Она продала квартиру, чтобы оплатить услуги защитника. Вы понимаете, какой грех берет на душу так называемый адвокат, когда он с убитой горем старухи берет эти деньги. Нельзя спекулировать на горе людей!
- Что, если вердикт окажется в пользу истца, то есть гражданина, а ответчик, то есть государство, будет признано неправым?
- Не надо этого бояться, будут, конечно, решения против России, и, слава Богу. Это позволит совершенствоваться и нашему законодательству и двигаться по направлению к утверждению правового государства. Я убежден, что любой суд - это не только судилище, это еще и школа правовой культуры. Уже не редкость, когда задержанным зачитывают статьи нашего УПК, а они спрашивают: что говорит по этому поводу Европейская конвенция по правам человека? Вижу, как в решениях Конституционного и Верховного судов, в решениях областных судов появляются ссылки на практику страсбургского суда, ссылки на Европейскую конвенцию. Судьи и правоохранительные органы все больше осознают, что конвенция им на руку, поскольку защищает их от телефонного права, от давления свыше.
Все это говорит об одном: произошел симптоматичный сдвиг в общественном сознании в России. Гражданин перестал быть заложником своего государства. Сегодня он все чаще ощущает себя еще и гражданином Европы.