Сегодня у самого знаменитого отечественного певца – юбилей
Еще несколько лет назад название программы «Я люблю тебя, жизнь» могло показаться пережитком советского официоза. Но в концерте, который сегодня дает в Кремле Иосиф Кобзон, оно обрело особый смысл: так 75-летний певец утверждает, что не намерен уступать ни старческой немощи, ни недугу, и музыка, сцена, поддержка публики – сильнейшее оружие в этой борьбе. Корреспондента «Труда» Иосиф Давыдович принял в своем офисе – как всегда, энергичный, собранный, сильный.
– Что прозвучит в вашем юбилейном концерте?
– В первом отделении я напомню о главных песнях, спетых мною на протяжении жизни, начиная с 60-х. Исполню также композиции на итальянском, испанском, болгарском, грузинском, украинском языках – вместе с яркими представителями этих культур: Тамарой Гвердцители, Таисией Повалий, Филиппом Киркоровым… Закончится отделение поздравлением от моих внуков, но что именно в нем будет, от меня держат в секрете. Во втором отделении в сопровождении Академического ансамбля песни и пляски внутренних войск – коллектива, с которым работаю 30 с лишним лет, – прозвучат мои дуэты с коллегами: Григорием Лепсом, Александром Розенбаумом, Игорем Крутым, Игорем Николаевым, Надеждой Бабкиной, Николаем Басковым, Александром Буйновым… После Москвы будут мои концерты в Петербурге,
Краснодаре, на моей любимой родине Украине (в Киеве, Днепропетровске, Донецке), в Белоруссии (в Могилеве и Минске), в Баку, Астане, Ереване, а еще в пяти городах Израиля. Не буду кокетничать: мне важно провести этот тур, которым я хочу достойно закончить свою концертную деятельность. Вы вправе заметить, что уже слышали от меня обещание уйти со сцены. Я предполагал сделать это еще 15 лет назад. Но сцена – такой наркотик, от которого крайне трудно отказаться. Однако за эти годы сил не прибавилось, а я привык быть сильным, в том числе на сцене. Когда кто-то говорит, что в каждом возрасте своя прелесть, не верьте: никакой прелести в старости нет. Но совсем уходить на пенсию я не собираюсь: у меня достаточно общественной, депутатской работы. В конце концов у меня есть жена, двое детей, семеро внуков, я их обожаю и смогу уделять больше внимания.
– Помните свой самый первый афишный концерт?
– Это было в декабре 1959 года: я вышел на сцену Колонного зала с композитором Аркадием Ильичом Островским, пел его песни «Зори московские», «Так нам сердце велело». Хотя свою профессиональную творческую историю вполне могу исчислять с момента, когда еще служил в рядах Советской Армии и меня пригласили солистом в ансамбль песни и пляски Закавказского округа.
– Сегодня молодому артисту получить концерт в серьезном зале – это сколько ж денег надо занести тому, сему…
– Ну во-первых, Колонный зал получил не я, а Островский – известнейший композитор. Это же был не мой сольный концерт, а дивертисментный, где участвовали артисты разных жанров – и театральные, и цирковые… А во-вторых, и тут вы правы, тогда молодому артисту было намного легче получить стартовый импульс: проводились конкурсы всесоюзные, всероссийские… На телевидении устраивались субботние «Огоньки» с живыми выступлениями (фонограммы появились только в 70-е). Радиопередачи «С добрым утром», «В субботу вечером», «В рабочий полдень» слушала вся страна. Удачно выступившего артиста сразу подхватывали Москонцерт, Ленконцерт, концертные организации союзных республик… Ситуация была намного демократичнее, чем сейчас, когда рынок убил большинство возможностей продвижения,
да и качество выступлений, поскольку артисты стали работать на потребу, творческий и интеллектуальный уровень эстрады резко снизился.
– Что испытали, впервые услышав себя по радио?
– Огромное воодушевление: парень с Украины поет на всю страну! Лучшим комплиментом для меня стали слова мамы, которая кричала в трубку из Днепропетровска: «Сынуля, ты пел, я тебя слышала, как я горжусь!» Это был 1962 год – очень урожайный для меня, когда Александра Пахмутова во время нашей поездки на Братскую ГЭС написала песню «Марчук играет на гитаре», когда появились вещи Островского «А у нас во дворе», «И опять во дворе», «Пусть всегда будет солнце», «Песня остается с человеком», а еще «Бирюсинка» Эдуарда Колмановского, «Морзянка» Марка Фрадкина... Неожиданно я стал жутко популярным и узнаваемым.
– Артисты – народ ревнивый. В том же 1962 году вспыхнула ярчайшая звезда Муслима Магомаева – наверное, единственного артиста вашего поколения, слава которого, пожалуй, что и перехлестнула вашу. Не испытывали ревности?
– Всегда вспоминаю слова великого скрипача Исаака Стерна, который на вопрос, каким он себя числит среди коллег, отвечал: вторым. На изумленную реплику «А кто же первый?» замечал: первых много… Я, правда, не думаю, что таких артистов, как Муслим Магомедович, или Эдита Пьеха, или Алла Пугачева, может быть много, их всегда мало. И, уж конечно, я никогда никому не завидовал. Наоборот, с тем же Муслимом был счастлив выступать на одних концертах, радоваться его сногсшибательному успеху. Часто пел его песню «Синяя вечность», а Муслим аккомпанировал – он был не только феноменальным певцом, но ярким композитором, прекрасным пианистом, великолепно рисовал – настоящий восточный талант. Вот у кого совершенно не было гордыни! У него был только один недостаток: не очень любил тянуть рабочую лямку, мотаться по гастролям. Ему было интереснее посидеть в застолье с друзьями, послушать записи его любимых итальянских певцов…
– С Аллой Борисовной тоже бывали такие моменты братания?
– Ну не братание, но теплые отношения были. Когда Алле было плохо –помнитезнаменитый ленинградский случай (певице в гостинице предоставили не тот номер, который она просила, чем спровоцировали на резкий разговор, и пресса использовала это для антипугачевской кампании. – «Труд»), я всячески старался защитить эту замечательную артистку. На мой юбилей она пришла на концерт и спела со мной, потом у нас был дуэт в ее юбилейной программе… Но она человек настроения, непредсказуема: может быть очень близкой и родной, а может – совершенно безразличной. Я по-прежнему ей симпатизирую, ну а она в мой адрес высказывалась по-разному – и комплиментарно, и не очень, поэтому не слишком серьезно воспринимаю эти высказывания. Но если не дай Бог что-нибудь с ней случится, я обязательно буду рядом и постараюсь помочь.
– Меня озадачил фильм «Кобзон. Моя исповедь», несколько месяцев назад показанный по НТВ. Вы там назначили своим творческим преемником на эстраде Филиппа Киркорова. Или они так ваши слова смонтировали…
– Никого я не назначал преемником по очень простой причине: не нужны на эстраде новые Кобзоны, нужны самобытные, ни на кого не похожие артисты. Ну а в адрес Филиппа я комплиментарно высказался, потому что он неистово работает и действительно, с моей точки зрения, на сегодняшний день лидер отечественной эстрады. Хотя в свое время я не принял его в институт Гнесиных. Сказал тогда: Филипп, ты работаешь в Ленинградском мюзик-холле, у тебя хорошее профессиональное окружение, вот и пой там, как Бог на сердце положил, не нужно тебе сейчас учиться… И смотрите, он сделал то, к чему я постоянно призываю своих младших коллег: работайте, ищите репертуар, общайтесь с композиторами, поэтами, режиссерами, а о популярности не думайте – к тому, кто отдает всего себя профессии, она сама придет… Но ни о какой передаче эстафеты от меня к Филиппу речи не шло: мы абсолютно разные люди и по жанру,
и по жизненному поведению. Например, он никогда не пел патриотические песни, о чем я очень сожалею, потому что, по моему убеждению, артист должен быть и гражданином. Он мог бы спеть о России, о Болгарии… Но это его право – петь то, что хочет.
– Возвращаясь к фильму НТВ – вы давали санкцию на его выход?
– Я его по сей день не видел.
– Ну тогда, наверное, и не стоит вам смотреть эту ленту, выдержанную в истерически-сенсационном духе, в частности педалирующую ваши отношения с криминальным миром. Тем не менее, поскольку она была показана на всю страну, осмелюсь спросить: что за таинственная встреча с неизвестными людьми, о которой рассказывает в кадре ваша сестра Гелена? Вы якобы подъехали куда-то на машине, вышли, женщины остались вас ждать, трепеща в неведении – вернетесь вы к ним в целости-сохранности или нет.
– Что-то вы не то там увидели. Я при вас сейчас позвоню Геле… Алло, Гелуня, привет, я беседую с корреспондентом, и он мне говорит (Иосиф Давыдович пересказывает историю)… Было такое? На Комсомольском проспекте, рядом с Дворцом молодежи? У какого спикера?... Ну ладно, целую, до свидания… (вновь обращаясь ко мне) Да, она подтвердила – был такой визит, но мафия тут ни при чем: меня на самом деле пригласил к себе домой Анатолий Иванович Лукьянов, бывший председатель Верховного Совета СССР, чтобы предупредить, что я числюсь в списке на уничтожение. Но я и помимо него это знал – в свое время Руслан Султанович Аушев мне о том же говорил, а генерал Громов даже охрану предоставил.
– Опасность была реальной?
– Вполне: напротив моего дома – я тогда жил на Смоленской площади – нашли лежбище киллера… А взрыв в гостинице «Интурист» рядом с моим офисом в 1999 году, думаете, случайно произошел? Ничего, меня не так-то просто испугать. Я девять раз летал в командировки в Афганистан, бывал в Грозном, в Чернобыле, на Даманском… Не побоялся войти к террористам в «Норд-Ост». Когда знаешь, что поступаешь по совести, это помогает преодолеть страх.
– У кого же вы были в расстрельном списке?
– У властей предержащих. Вспомните 94 год. У меня никогда не было личных конфликтов ни с Коржаковым, ни с Рушайло. Но вся очерняющая меня дезинформация, на основании которой Америка уже 18 лет не выдает мне визы, была послана в американские спецслужбы через РУБОБ, который контролировал Рушайло. Якобы я и моя семья могут быть причастны к торговле наркотиками и оружием… Чушь собачья, я народный артист, отмечен высшими наградами страны, депутат Госдумы пять созывов кряду, профессор, академик...
– Ваш брак с Людмилой Гурченко называли одним из самых красивых звездных союзов.
– Царствие ей небесное, недавно был на ее могиле, стоит замечательный памятник из белого мрамора… Свела нас случайная встреча в ресторане Дома актера. Я просто увидел ее, подошел, поздоровался, ее администратор, впоследствии ставший моим администратором, нас познакомил, мы стали перезваниваться, встречаться… Она очень талантливый человек, я благодарен за то, что она была в моей жизни. Другое дело – по сей день не понимаю ее обид, нежелания общаться… Ну, почти полвека прошло с нашего расставания, что говорить. А до того был мой первый брак, с певицей Вероникой Кругловой, не принесший счастья ни ей, ни мне, хотя мы расстались достаточно мирно. Сейчас она живет в Америке, не знаю, что обо мне думает, мне это неинтересно. Я люблю свою жену Нелли, с которой мы на протяжении 40 лет вместе, у нас дети, внуки, мы счастливы…
– Расскажите о внуках.
– У меня два внука и пять внучек. Все очень любят друг друга. Внучки учатся в школах, отличницы. Поскольку дочь Наталья с мужем живет в Лондоне, там же и три мои внучки. Средняя, Мишелька, пишет стихи, ни в коем случае не забывает – под моим присмотром – русский язык: я им сказал, что запрещаю в доме при мне говорить на английском. Старшая дочь Андрюши, Полина, играет на арфе. А Анита поет, я ее называю Ангел, она родилась, когда я после первой онкологической операции находился в отключенном состоянии 15 дней…
– Остальным музыкальный талант передался?
– Талантлив от рождения каждый ребенок в любой семье. Но заставлять детей во что бы то ни стало идти тем же путем, что их старшие, бессмысленно. Это должно исходить от них самих. Меня, уже имевшего специальность горного техника, никто не заставлял участвовать в художественной самодеятельности, учиться пению. И в собственных детях я ничего специально не культивировал: дочь окончила МГИМО, сын – юридический университет, хотя имеет и профессиональную музыкальную подготовку, играл в группе «Воскресенье». Горжусь своими детьми. Они у меня не курят, не выпивают, часто нецензурной бранью не пользуются.
– А вы пользуетесь?
– К сожалению, да. Потому что это самый выразительный язык. Конечно, не позволяю это себе с женщинами. Но в общении с мужчинами в определенных ситуациях приходится прибегать к крепким словам. Особенно когда сталкиваюсь с очередной гадостью, придуманной обо мне или моей семье журналистами. Так хочется их послать! Правда, можно сделать это и без сквернословия. Слыхали афоризм? «Хотел я вас послать, но вижу, вы оттуда».
– Знаю, что вас возмутил недавний художественный фильм о Высоцком.
– Картина некорректна по отношению к Владимиру Семеновичу: вырвана пара дней из его большой жизни и очень тенденциозно показана. Ведь до сих пор живы его друзья – так и хочется им сказать: где вы были, когда такое про него снималось?.. Я был хорошо знаком с Владимиром Семеновичем, очень любил его песни, пел в Афганистане «Балладу о покинутом корабле», «Он не вернулся из боя», «Сыновья уходят в бой»… Когда его не стало, мне выпало определять ему место на Ваганьковском.
– Вы столько странствовали, видели – какое место на земле показалось самым прекрасным?
– Отдыхать люблю в Испании, в Марбелье. Но, конечно, нет для меня края красивее, чем мой родной Донбасс.
– Даже с его терриконами?
– И с терриконами, и с розовыми садами...