Фильм покажут в Локарно завтра, в последний фестивальный день. А накануне режиссер дал интервью "Труду".
- Андрей Андреевич, сегодня Виктор Некрасов не самый читаемый писатель. Почему вы обратились к его прозе?
- Для меня Виктор Платонович Некрасов - это прежде всего новаторский роман "В окопах Сталинграда" и снятый по нему замечательный фильм "Солдаты" с И. Смоктуновским и Л. Кмитом, который я прекрасно помню с детских лет. К Некрасову я часто мысленно возвращался - это удивительная, во многом противоречивая личность. Когда он работал в Париже на радио "Свобода", мы дома слушали его передачи.
Несколько лет назад драматург Эльга Лындина дала мне прочитать свой сценарий, написанный довольно-таки давно по повести "Кира Георгиевна". Я стал читать эту вещь. Главная героиня - для того времени слишком свободная в своих чувствах женщина - была написана с нескрываемой симпатией. Такое отношение Некрасова к героине и было одной из главных претензий советской критики к повести. Дальше мы стали развивать эту историю - особенно ту ее часть, что у автора была связана с художниками. Я придумал интересующуюся их творчеством зарубежную журналистку, роль которой исполнила Чулпан Хаматова, ввел эпизоды, где они дискутируют по поводу советского искусства.
- Похоже, вы довольно далеко ушли от некрасовского текста. Взять хотя бы скульптуру Ленина, к работе над которой собирается приступить героиня Евгении Симоновой - этих эпизодов нет в повести...
- Все советские скульпторы, знаменитые и не очень, ваяли статуи Ленина. Каждая фабрика, каждый завод, клуб, колхоз, совхоз - все заказывали вождя. Это такая фантасмагорическая вещь, но это было. У Киры Георгиевны в повести - небольшая мастерская. В фильме мы создали огромный цех, в котором стоит циклоподобная скульптура вождя, вернее ее каркас. На мой взгляд, это сильный образ: не просто Ленин, но некая умозрительная идея, которую придумывает человек и которая начинает его же подавлять. Мне кажется, идеи-монстры, которые носятся в воздухе и завладевают умами, существуют до сих пор. Не только, к слову, в России...
Что касается того, что в фильме мы далеко ушли от Некрасова, то экранизация - вообще странная штука. Если тупо следовать тексту, ничего не получится. Поэтому всегда вступаешь в диалог с первоисточником. У меня было, кажется, около 60 вариантов сценария, который я все время наращивал событиями, новыми персонажами, разговорами, создавая воздух, атмосферу - то есть жизнь.
На чем основана наша история? Через 25 лет возвращается человек из лагеря и заново возникает любовь. Ведь как могло быть? Приехал бывший муж, что-то вспомнили, поговорили... Но рождается чувство, возникает продолжение отношений. Следить за этим на экране было очень интересно, особенно в исполнении таких замечательных актеров, как Евгения Симонова и Игорь Миркурбанов, которые, на мой вкус, составили блистательный дуэт.
- В своем творчестве вы, как правило, обращаетесь к прошлому. Современность вас не интересует?
- Современность меня очень даже интересует. Скажем, моя первая картина "Шут" была о современности. Даже в экранизации "Униженных и оскорбленных" без актуальных мотивов не обошлось. У Достоевского в романе герои говорят - причем писатель относится к этому разговору иронично - о реформах и гласности. Когда мы снимали, эта терминология XIX века один к одному использовалась в нашей с вами действительности. И фильм "Дети Арбата", пусть и не впрямую, тоже адресуется современности. Герои Евгения Цыганова и Чулпан Хаматовой, несмотря на пресс тоталитарной машины, сохранили свою индивидуальность, остались внутренне свободными людьми. Я думаю, этот мотив сильно перекликается с днем нынешним, потому что давление общества на личность все равно остается. И перед молодым человеком по-прежнему стоит проблема: как остаться самим собой, не раствориться в жестком социуме, не быть сломленным наркотиками, пьянством...
- Вы рассчитываете, что ваша картина будет понята фестивальной публикой? Все-таки "Многоточие" - серьезное социальное кино, в основе которого лежат понятные только нам реалии.
- Трудно сказать... По крайней мере Жоэль Шапрон, отборщик Каннского, а с этого года и Локарнского фестивалей, посмотрев картину еще в черновом материале, сказал, что она должна иметь отклик. Когда мы отправили фильм в Локарно, оттуда моментально прислали приглашение на конкурс. А отбор, надо сказать, у них очень жесткий. Хочется верить, что наш фильм будет понят. Ведь в нем, кроме социальной проблематики, есть сильная эмоциональная струя, а это вещь наднациональная.
- Когда фильм увидят отечественные зрители?
- Сразу после Локарно он будет показан в Выборге на фестивале "Окно в Европу". В прокате фильм появится осенью.