Стеклянный шкаф в его бюро заполнен ножами, кастетами, фомками, самодельной преступной атрибутикой, у которой нет названий, но на которой много крови. Это то, что изъяли у его "трудных", на счету которых разбой, убийства, наркотики, а за плечами исправдома, психушки и тюрьмы. У одного из них, 14-летнего паренька за полгода 70 приводов в полицию. "Смотрю на этих ребят, - признается Лотар Канненберг, - и говорю себе: я занимаюсь ими, потому что уже никто не хочет и не может сделать из них хоть что-нибудь путное. Юнцам не место ни на улице, ни в тюрьме. В каждом сохранилось доброе зерно. Но если их упустишь, потеряешь навсегда. Я поднимаю ребят из грязи и ставлю на ноги, а дальше пусть сами шагают по жизни".
Несовершеннолетних преступников к нему направляют молодежные отделы муниципалитетов, когда перепробуют все меры воздействия, и платят на содержание - сейчас у Канненберга 18 человек - 133 евро 44 цента в день. По здешним ценам не разгуляешься, а о его личных доходах и говорить не приходится. Боюсь, немногие из профессиональных педагогов одобрят методы воспитания в этом заведении. Все держится на строгой дисциплине. Подъем в полседьмого, пробежка, завтрак, уборка жилья и территории, дежурство на кухне, спорт, учеба, но не школьным предметам, а беседы "о жизни". Он рассказывает все о себе без утайки и сантиментов, того же требует от каждого. Снова работы на территории, спорт - и так целый день с часовым перерывом, а в остальном ни секунды свободного времени. Бокс обязателен не для того, чтобы стать мастером ринга, а чтобы научиться преодолевать боль и страх, уметь выстоять, когда совсем невмоготу. Слово воспитателя - закон, дискуссии не дозволяются.
За любое, даже мелкое нарушение распорядка - комната не прибрана, стол плохо протерт, минутное опоздание на утреннюю разминку - жесткие наказания. Ночные пробежки, отжимания от пола до изнеможения. Форма ответственности - круговая порука. За провинность одного штрафуются все. Однажды парня-бедолагу, из-за которого пострадали все, избили, заставили есть червей и тараканов. Канненберг не стал выявлять зачинщиков, зная по своему опыту, что их все равно никто не выдаст. Собрал вечером ребят, рассказал о своей жизни, заставил поведать каждого о грехах на воле. Потом все встали в круг, в середине которого находился пострадавший, положили друг другу руки на плечи и трижды громко прокричали: "Мы любим тебя". Потом снова в круг и снова трижды громко: "Мы выдержим, мы добьемся".
Не знаю, сработало бы такое у нас, но при немецком менталитете со склонностью к дисциплине и самовнушению "сочетание" крайней жесткости с сентиментальностью, видимо, проходит. В этом заведении вообще много ритуалов. Ужинают после изнурительного дня обязательно при свечах, каждый новичок получает сначала белую рубашку, через два месяца при достойном поведении ему выдают голубую, а через четыре - темно-синюю. Цвет как признак старшинства, обязывающего заботиться о "младшем" и учить его уму-разуму.
За околицей двора стоят деревянные кресты, под каждым из которых через вещественные символы как бы похоронена прежняя жизнь - стоптанные кроссовки, принесенные из тюрьмы, ложка, на которой нагревалось ядовитое зелье, шприцы со следами крови, письма все еще любимым, но не любившим ребят родителям. Таких крестов, по числу побывавших в колонии Канненберга, за год набралось уже 120. Поразительно, что при жестком режиме и постоянно открытых дверях за это время никто отсюда не сбежал. Продержав у себя воспитанников полгода, "воспитатель" отправляет их в молодежные отделы муниципалитетов, а там пути-дороги его крестников расходятся. 80 человек устроились в жизни, учатся, работают, на день-другой заглядывают к наставнику, толкуют по-свойски с новичками. А остальные 40? "С теми ничего не получилось, - говорит Лотар Канненберг. - Снова на улице, опять наркотики, психушки, тюрьмы. Печально, конечно, но ведь 80 человек все же удалось спасти".