Тропинка вела со двора, ныряла в сырой овраг, оборачивалась деревянным мостиком через ручей, плутала между огородными грядками, а выбравшись по травяному склону наверх, вторгалась в пределы соседнего двора, хитро огибала завалившиеся набок сараи и наконец выводила к желанному малиннику. Оттуда она вела заросшим берегом к полуразрушенному блиндажу. Смутные слухи приписывали ему историческое значение - якобы отсюда шел подземный ход к монастырю, не раз осаждавшемуся в Смутное время...
Протоптанные несколькими поколениями мальчишек, защищенные зарослями крапивы, эти еле приметные глазу "военные" тропы никогда не видели взрослых. Чем было бы наше детство, отними у нас тогда эти тропинки?
Я думал об этом на днях, стоя на том месте, где был двор моего детства. Нет ничего - ни качелей, ни тополей, ни песочницы и даже забора вокруг. Голое пространство, укатанное машинами. Земля будто выжжена напалмом - ни одной травинки. Какие уж тут тропинки?
Отцы города не злодеи. Они, быть может, даже посочувствовали бы мне, окажись рядом. И, конечно, напомнили бы о великой цели благоустройства.
Если заглянуть в словарь, то можно найти там истинное значение этого слова: "устройство блага, доброго порядка". Но еще с давних советских пор всякий разговор чиновников о "благоустройстве" заставляет нас вздрагивать. За ним нам ясно видится уничтожение всякого доброго и тихого уклада жизни.
В лучшем случае "благоустройство" завершается тем, что все в округе выкладывается плиткой. Так, в Вологде выложили Соборную горку, где раньше что-то пыталось цвести и зеленеть. Теперь здесь можно проводить парады местного гарнизона.
Есть в Вологде и такое чудесное место, как Пушкинский бульвар. Почти сто лет на этом яблоневом бульваре бегали дети, гуляли мамы с колясками, сидели старики, находили тень и минутную передышку все, кто спешил по делам. И я рос на этом бульваре, на траве под яблонями, поэтому всякий раз, только приехав в Вологду, спешу от шумной привокзальной площади к мостику через Золотуху, а там, через дорогу, и начинается бульвар и ведет к Пушкину - его бюст, переживший смуты и войны, венчает аллею.
Бульвар, к счастью, я нашел на прежнем месте, но отчего-то он и в вечерний час был почти безлюден - ни детей, ни стариков. И тут я заметил, что на бульваре нет скамеек - ни одной. По взмаху чьей-то начальственной руки они исчезли, а вместе с ними - вся атмосфера бульвара.
На окраине подмосковного Долгопрудного, где я живу уже много лет, таким же легким взмахом начальственной руки загублен удивительной красоты травяной холмистый взгорок на берегу Котовского залива. Здесь, рядом с храмом Спаса Нерукотворного, стоял дом князя Николая Владимировича Юсупова, великого мецената и подлинного благоустроителя. Дом погиб еще сто лет назад, но само место, возвышенное и окруженное старыми липами, хранило память о екатерининском вельможе, воспетом Пушкиным. Еще в позапрошлую зиму дети катались тут на санках, а летом загорали и купались.
Сегодня без всяких археологических и экологических изысканий сюда закачаны тонны бетона и построен амфитеатр - на манер римских. Вокруг - колоннады в том же стиле, парадные лестницы, фонтан, и все это облицовывается мрамором, который привозят самосвалами. Нынешней весной мой товарищ, проходя мимо мраморных куч, вдруг обнаружил осколки... надгробной плиты. Угадывались несколько букв имени и дата - "1986". Строители-таджики простодушно объяснили, что эти плиты везут с комбината камнеобработки, где они списаны как брак. Если вспомнить, что самосвалы едут на эту стройку по дороге, проложенной полвека назад прямо по юсуповскому кладбищу, то получается, что кощунству нет конца.
О чем же расскажут потомкам эти возводимые ударными темпами ансамбли из бетона и осколков надгробных плит? Вряд ли об имперском могуществе и великодержавных притязаниях местной администрации. Скорее - о духовном опустошении, об ослеплении властью, о полном непонимании того, что никакая мраморная роскошь не заменит людям родного уклада жизни.
Вот уже который год наша власть увлечена демонстративным патриотизмом. По всякому поводу у нас ходят с флагами и кричат: "Россия, вперед!" При этом никто толком не объяснит, куда это - "вперед"? Очевидно, на Запад. И вот уже Москва не хочет быть русским городом, а хочет равняться только с Нью-Йорком и торопится переплюнуть Америку по высоте небоскребов. Областные города сражаются за право называться столицами второго и третьего сорта. Районные градоначальники спешат истребить всякую провинциальность в своем городке. Им отчего-то хочется поскорее быть маленькими Лужковыми, этакими успешными бульдозерами, которые спрячут наконец-то под асфальт эту корявую, чудаковатую и тихоходную уездную жизнь. Бедные! - они не понимают, что из неповторимой своей малой родины устраивают грустную пародию. Не понимают, что английский газон в России невозможен по причинам климатическим, немецкий плац неуместен по причинам ментальным, а привычка американцев к распеванию гимна и вывешиванию флага всегда будет выглядеть у нас смешным надуванием щек.
А вот тропинка - это наше. Да, звучит неказисто и как-то приземленно. Но, быть может, научившись беречь тропинку, очистив ее от бутылочного стекла и ступив на нее босыми ногами, мы увидим в ней образ уединенного и смиренного поиска истины. Поиска своего, русского, смысла жизни на своих, русских, путях.
Кстати, среди русских тропинок можно отыскать и особо драгоценные, согретые не только солнцем, но и стопами святых людей. На Урале есть село Меркушино - родина святого праведного Симеона Верхотурского, жившего в семнадцатом веке. Жители села и сегодня с радостью показывают паломникам тропинку, по которой святой ходил на берег реки Туры. А еще от Екатеринбурга до Меркушина идет тропа паломническая - в несколько сот километров! Долгие годы она была забыта и заброшена.
К стыду нашему, первыми взялись за расчистку старинной тропы голландцы. Несколько лет назад в Нидерландах была образована общественная организация "Круг друзей тропы святого Симеона". Ее создал Иоаннес Анне-Клаас де Гроот - православный голландец, принявший крещение в одном из храмов города Верхотурье. Пять лет назад он вместе со своими соотечественниками и школьниками из села Махнево расчистил первый участок тропы. Вскоре к работе в лесных дебрях присоединились другие добровольцы.
Местные власти углядели во всем этом "перспективный российско-голландский проект" и тоже присоединились: выделили средства, технику, спроектировали гостиницу для паломников. В припадке "благоустройства" тропинку бедного Симеона местами ...заасфальтировали. Говорят, что, увидев это, Иоаннес Анне-Клаас де Гроот плакал.