«Леонид Исаакович, мы хотели бы взять у вас интервью по поводу нового сериала», — обратился «Труд 7» к актеру и продюсеру Ярмольнику. «Встретимся завтра в суде», — огорошил он. Корреспонденту «Труда 7» ничего не оставалось, как поехать во дворец правосудия.
— Что вас сегодня привело в зал суда?
— То, что у нас в стране нет достаточно регулируемых законов, которые могут оградить публичных людей от оскорблений и вмешательства в личную жизнь «желтой» прессы. Это судебное дело связано с Владимиром Машковым и газетой «Комсомольская правда», в материалах которой утверждалось, что он развелся, сделал пластическую операцию — все это абсолютное вранье. После подобного, что называется «заслонка упала» и Володя решил судиться. А я согласился быть свидетелем, потому что нет уже двух артистов, у которых не хватило времени судиться — это Саша Абдулов и Олег Янковский. Мы же решили потратить время и силы, чтобы доказать, что «желтая» пресса не может больше печатать такое откровенное вранье.
— Довольны вы ходом слушаний?
— Конечно, доволен, я вообще считаю, что наше дело правое, и мы должны победить. Иначе, стыдно потом будет перед детьми и внуками. Потому что очень многие понятия в нашем обществе, в связи с суетой и несостоявшейся пока демократией, девальвировались.
— Сегодня вы представляли в суде Владимира Машкова?
— Нет. Как свидетель я не имею права голоса, имею право лишь наблюдать ход процесса. Мне очень хотелось присутствовать на заседании. Аргументы газеты на все наши претензии и иски настолько мультипликационны, беспомощны и не имеют никакого отношения к сегодняшней жизни, что создается ощущение, что они живут на одной планете, а мы с вами на другой.
— Ну, от проблем, давайте перейдем к премьерам. На
— Фильм
— От названия «Иван да Марья» веет русскими народными сказками. Но ваш фильм совсем не сказка, как я понимаю.
— Только от названия и веет. Ровно насколько я Иван, настолько это похоже на сказку (смеется). Мне нравится название «Иван да Марья», поскольку кроме детективных историй в фильме есть еще и личные взаимоотношения главных героев.
— Ваш герой детектив. Какой он — веселый, циничный, добряк, любимец женщин?…
— Детективов на телевидении очень много — ментов разных из разбитых фонарей. В них есть все — неправда, увлекательность, азарт, экшн, но не хватает юмора. И вот если мой детектив
— Я видела ролик, он довольно смешной. Значит ли это, что история будет скорее в духе Иоанны Хмелевской, нежели Александры Марининой?
— Скорее да. Но еще раз повторюсь, я не люблю наперед давать
— Частный сыск, как мне кажется, больше развит на Западе, чем в России. Вы знакомы с
— Есть у меня такие друзья. Но я ведь играю человека, который ушел из милиции, потому что его не вполне устраивало то, что и меня самого сегодня не вполне устраивало на судебном процессе — свод законов и их применение. У нас ведь как — хочешь в эту сторону читай, хочешь в другую, в зависимости от ситуаций и персоналий
— Вам самому, надеюсь, не приходилось обращаться ни в милицию, ни в частный сыск?
— Почти нет. Моя жизнь складывалась так, что я все решал без милиции, даже если и возникали
— А кто нас
— Милиция лучше сбережет, когда будет получать достойную зарплату и дорожить своим именем, погонами и рабочим местом. Американский полицейский никогда не возьмет у вас взятку, потому что у него хорошая зарплата и это ниже его достоинства, ему не нужны подачки. А нашей милиции подачки нужны. И эту психологию, этот менталитет просто так не изменишь. В милиции работает очень много людей и далеко не все из них квалифицированно образованы, очень многие просто на другую работу устроиться не смогли. А в милицию почти всех берут, да еще халявное обмундирование выдают, помощь в получении жилья оказывают.
— То есть если бы вдруг появилась проблема, вы скорее бы обратились к частному агентству?
— Нет, я как говорится отдельный персонаж. Я если и в милицию обращусь, то они сделают все как надо. Но это, потому что это я. Простым гражданам на это рассчитывать не приходится.
— Вы играете в дуэте со Светланой Антоновой. За что отвечает ее персонаж (например, за женскую интуицию), а за что ваш (например, холодный рассудок)? Эта схема близка к жизни?
— У моего героя, несомненно, опыта побольше. А она влюблена в профессию и мой детектив
— В этом сериале вы актер, но я знаю, что в последние годы вы развиваете свой продюсерский талант. Ваши «Стиляги» уже больше года разъезжают по миру по разным фестивалям и пользуются определенным успехом. У вас есть на примете
— У нас уже 10
— Да, помню, как СМИ пестрели заголовками, что вы погрязли в долгах. Хотя я знаю, что конфликт с ВГТРК удалось урегулировать почти без крови.
— Все так и есть, погрязли в долгах. У нас очень много украли видеопираты, недостаток произошел по прокату, соответственно все это и дало свои результаты. С ВГТРК мы нашли консенсус, канал идет нам навстречу в решении этих вопросов, но вопрос нельзя решить за один день.
— На недавней встрече деятелей культуры с Владимиром Путиным многие обратили внимание на то, что он «забыл» как зовут Юрия Шевчука. А вас он узнал?
— Меня он не забудет никогда! (смеется). Мы много лет с Владимиром Владимировичем знакомы и находимся в контакте, это была далеко не первая наша встреча. Может быть, для
— Я обратила внимание на то, что всех присутствующих Путин называл по имени отчеству и только вас по дружески — Леня. А вы можете обратиться к нему просто по имени?
— Нет, я не могу назвать Владимира Владимировича по имени, это будет неправильно. Если бы я был совсем невоспитанным человеком, то мог бы поприветствовать его: «Володя». Но как можно назвать так нашего премьера, которого по ошибке все время называют президентом… (смеется). Ой, только это не пишите! То, что Путин называет меня «Леней», мне, безусловно, льстит, а в том, что я называю его Владимиром Владимировичем, выражается мое уважение к нему.
— Вам тоже накануне встречи звонили и просили не задавать премьеру острых вопросов?
— Я думаю, что в подобных ситуациях звонят всем, хотя бы, чтобы удостоверится, что человек знает, с кем он встречается и по какому поводу. Я думаю, что это нормальная процедура, но могу сказать, что никаких инструкций — как себя вести, что можно, а что нельзя говорить, ничего этого не было. Я просто сам понимал, что мы встречаемся по поводу детей и они главная тема разговора.
— Вы говорили на встрече о фонде помощи пожилым артистам. К вам обращался
— Я как раз говорил, что пожилые актеры люди очень гордые, они по другому воспитаны. И вот они как раз не обращаются, это мы должны их находить и помогать. И наш фонд «Артист» это делает.
— Не могу не задать вопрос об Алексее Германе и картине «Трудно быть богом». Понятно, что вы давно уже и бороду сбрили и
— Мы с Владимиром Владимировичем надеемся дожить до премьеры (смеется)! Единственный вопрос, который он мне задал на той встрече — как идут дела у Германа? Я думаю, если все пойдет по планам, и Герман будет хорошо себя чувствовать, то в этом году мы озвучим картину, и уже через год она увидит свет. Мы работаем над картиной
— Поедите на «Кинотавр»? А на ММКФ будете присутствовать? Я помню, у вас был конфликт с Михалковым, как раз
— На «Кинотавр» не смогу поехать, но ничего страшного в этом нет, потому что в этом году я не представляю никакие картины, и мог быть только гостем. На ММКФ мне тоже, ни как продюсеру, ни как актеру нечего представлять. Разве что посмотрю
— В расколе Союза Кинематографистов вы, на чьей стороне — Михалкова, или Матизена?
— Честно, ни на чьей. Я считаю, что Союз Кинематографистов на сегодняшний день не выполняет тех функций, которые были бы для меня определяющими в этом так сказать, профсоюзе. Для меня самое главное — чтобы работающие и зарабатывающие артисты помогали тем, кто состарился и вышел в тираж по состоянию здоровья. Вот если бы этот вопрос был решен, то я бы относился к Союзу с уважением и вниманием, и был бы непосредственным участником происходящих там процессов.
— Сейчас много говорят о проблеме децентрализации в стране. Что есть Москва, Питер и несколько городов миллионников, а между ними тайга и тундра. И мы
— Это, наверное, тот вопрос, который вы хотели задать Владимиру Владимировичу (улыбается). Когда мы несколько дней назад с ним беседовали, я пошутил в конце разговора. Сказал, что я наслушался вопросов, которые тут задавали, и расхотелось мне быть
— Есть смысл известным людям становиться общественными деятелями или госслужащими, чтобы продвигать свои идеи?
— Если это талантливые, изобретательные люди, у которых есть правильные мысли, тогда да. А если только для того, чтобы «рылом светить» и считать себя «государственным мужем», тогда нет. У меня лично нет такого желания, мне, слава Богу, есть чем заниматься. И я думаю, что я хорош на своем месте. Во всяком случае, я знаю, что я делаю и могу это контролировать.
— Я знаю, что вы дружите с Владимиром Соловьевым. Но вот в последних интервью он все чаще говорит, что после того, как его отлучили от ТВ, от него стали отворачиваться даже самые закадычные друзья. Он же не вас имел в виду?
— Мы не стали реже встречаться, последний раз виделись два дня назад на дне рождении его супруги Хельги. Я думаю, что Володя переживает не лучший период в своей жизни, очень болезненно переносит эту «размолвку» с властью. Я считаю, что Володя очень талантливый человек, но он, рискуя всем, влез туда, где хотел быть на самом пике политической жизни России, хотел быть там один и всем управлять. Даже на своем ринге он любил, чтобы побеждал только он. Но есть предел того, насколько ты вмешиваешься в происходящее. Это вопрос такта, воспитания и уместности. Володя был разрешен, но все время был неуместным, хотя это работало на ситуацию, и в этом смысле он был нужен и интересен. Но я думаю, то это временное явление, что у Володи нет эфира. Он настолько искушенный человек, что не на всякое предложение сейчас согласиться. Он уже не может понизить свой уровень, вести развлекательную программу или ток — шоу. Ему нужно все время вмешиваться в жизнь президента, жизнь премьер — министра, всех олигархов, и ругать их в зависимости от погоды (смеется).
— С годами у вас стало друзей больше, или меньше? В чем познаются друзья?
— У меня точно больше друзей не становится. Могут появляться коллеги — люди, с которыми я работаю. А друзей становится все меньше, и вы это прекрасно знаете. Выражение «друг познается в беде» наверное, верно, но лучше, чтобы беды не было, узнать друга без беды намного лучше. Друг — это человек, который есть часть тебя, который тебя дополняет, это и оппонент и спорщик. У любого нормального человека всегда очень много сомнений и друзья существуют для того, чтобы эти сомнения рассеивать, или усиливать.
— У вас репутация довольно вспыльчивого, категоричного человека. Тяжело вашим близким рядом с вами, или их эти проявления характера не затрагивают?
— Нет, почему, всех все касается! Конечно, бедная жена, которая должна терпеть мой, как вы сказали?.. Вспыльчивый характер. Я не грузин, но я очень вспыльчивый (смеется)! На самом деле, на всех все отражается, но надеюсь, что с годами я научился себя сдерживать, саморегулировать. Вспыльчивость — хорошее качество, но она должна быть уместной, по ситуации. Если возникает ситуация, при которой надо не задумываясь дать в морду, то я это делаю.
— Ваша дочка по специальности
— Не училище, а академию (уточняет с гордостью)! Она работает и,
— Вы говорили, что самая сложная задача — быть отцом. Ваша дочь уже выросла. Представляли уже, насколько сложно будет почувствовать себя дедом?
— Есть еще одна трудная задача — быть матерью (смеется)! Знаете, я мечтаю о том, чтобы стать дедом. Пока у меня есть силы ходить с коляской и
— А Саша что на это говорит?
— А что она скажет? Когда произойдет, тогда произойдет. Это же не заказать кухню, или холодильник наложенным платежом, такое чудо самое собой происходит.
— Дочка знакомит вас со своими кавалерами?
— Знакомит, конечно. Но если вы имеете в виду — каждый день, то нет. Это происходит редко. Саша не скрывает своих контактов, всех ее друзей я знаю. Она вообще очень воспитанная, талантливая, интеллигентная девочка. И я горжусь тем, что я ее отец!