ВЕРНУЛСЯ СОЛДАТ
- Слабеет ли в обществе память о фронтовиках?
- По существу эта память, кроме самих ветеранов, никому не нужна. Вот недавняя публикация про памятник советскому солдату в Пловдиве. Про этот памятник написана моя песня "Алеша". Газета столько места отдала "расследованию"! Будто бы Алеша из песни жив и проживает на Алтае. Автор, мол, соврал, что он мертв. Позже выясняется, что этот человек никакого отношения ни к памятнику, ни к песне не имеет. Ну как объяснить, что я стихи писал не про конкретного солдата, что в песне запечатлен образ всех погибших солдат? К чему эти сомнительные расследования? Дальше - больше. В подверстку к этому материалу дана заметка "Василий Теркин тоже родом с Алтая". Но сам Твардовский пишет, что Теркин - его земляк, то есть со Смоленщины... Ничем не могу это объяснить, кроме конъюнктурного подхода к теме войны...
- Хуже, когда на памяти о войне делают политические дивиденды. Вот эта история с переносом памятника в Таллине ...
- Могу припомнить нечто похожее и с памятником Алеше в Болгарии. И его то хотели взорвать (и уже завезли взрывчатку), то сделать из него бутылку кока-колы... И политика была замешана. Дескать, захватчик... Но болгарский народ не позволил снести памятник - там был референдум. Кстати, если бы Алешу перевезли в Москву, его бы поставили на Поклонной горе, была такая мысль у Гавриила Попова и Юрия Лужкова. Его бы здесь полюбили. Я написал в те годы:
Белеет ли в поле пороша,
Иль гулкие ливни шумят.
Стоит над Москвою Алеша,
Вернувшийся русский солдат
А Эстония... Грустно это и оскорбительно для всех, в первую очередь для фронтовиков. Не хочу повторяться. Замечу одно: болгарский народ встал на защиту памятника потому, что это действительно братский народ. А эстонцы... Никогда они любовью к русским не отличались.
- А эта катавасия со знаменем Победы: хотели убрать серп и молот. Кому это нужно и зачем?
- Вместо того, чтобы делом заниматься, о человеке подумать, помочь еще больше ветеранам... Ведь ничего не получили участники войны в жизни! Посмотрите, как живут ветераны проигравших стран. И как живут победители. Бедные, неприсмотренные... И только обещания: подождите, вот сейчас, к Дню Победы... А многие до сих пор обитают в тех же коммуналках, как лежат в братских могилах те, кто погиб. Ветераны мне напоминают новогодние елочки: ходят, обвешанные медалями... Чем больше - тем лучше. И это не вызывает трепета ни у кого - того, что было в моем, скажем, детстве. Как мы смотрели на героев гражданской войны! Если у кого-то был орден, все замирали от восторга.
ГРЕФ И КУДРИН В МАГАЗИНЫ НЕ ХОДЯТ
- Почему так получается у нас: сколько ни дай ветеранам - все равно выглядит как подачка?
- От этого тяжело ветеранам и морально. Они остро воспринимают отсутствие позитивной информации. Ведь за все эти годы ни разу не объявляли о понижении цен хоть на что-то: повышение, снова повышение... Как это может воздействовать на психику стариков?
Для ветеранов нет никакого просвета, хотя правительство пытается убедить в обратном. Греф и Кудрин в цифрах нам доказывают, что все хорошо, инфляция снижается. Оно и понятно: они не ходят в магазины. Я хожу каждый день на рынок и в магазины и вижу одно: цены ползут и ползут вверх. А по кому это бьет в первую очередь? По тем же ветеранам!
- Люди работающие с удивлением узнают, что средняя зарплата в Москве, например, превышает 30 000 рублей.
- Сколько живет в Москве миллионеров? Если растут их доходы, то остальная часть населения (а нищих здесь от 25 до 30%) может продолжать нищать, а средняя зарплата все равно будет расти. Ветераны относятся к этой четверти, и как им угнаться за этой средней зарплатой, на которую и рассчитаны эти страшные цены в Москве? Наверное, есть у правительства одна надежда, что скоро вымрут последние. Сколько их осталось? В моем окружении - никого. В прошлом году умер последний - Борис Бурков из Котласа.
- А вас не удивляет вообще наше отношение к человеческой жизни?
- Ужасает... Чем мы победили в войне? Отдавать свою жизнь за что-то стало национальной привычкой. Вся наша история такая: теплушки, гулаги, лесоповалы, магнитки, беломорканалы, холод-голод, рабочие дни от зари до зари, когда за 15-минутное опоздание давали два года...
С одной стороны, до начала войны мы разрушили все, чем можно было победить. А с другой, всем нашим чудовищно трудным образом жизни мы оказались готовы одолеть любого врага. Ни одна нация в мире не провозглашала наплевательское отношение к жизни человека - только мы. Поэтому и победили. Говорили в штабах в годы войны: хороший генерал, но солдат жалеет...
КОМУ НУЖНА ТАКАЯ ПРАВДА?
- Когда-то вы вдохновенно написали: "Я люблю тебя, Жизнь!" Жизнь отплатила вам взаимностью?
- Трудно сказать. На долю нашего поколения пришлось много чего: окопы, бараки, карточки, холод, "телятники", блиндажи, окопы... Вернулись с войны никому не нужные. Многие очень скоро просто умерли, спились, застрелились. Не смогли себя найти в новой жизни после войны. Полегче было тем, кто был постарше: они вернулись к женам, детям, к работе... Кто учился до войны - к учебе вернулся. А куда вернулись мы, молодые ребята? Власть подчеркивала: пора забыть, что было, пора включаться в мирную жизнь, хватит ликовать. День Победы, между прочим, долго оставался рабочим днем. И то, что в фильмах о войне возвращение солдат изображается так: распростертые объятия и прочее, - не было этого! Власть тут же начала закручивать гайки, напоминая, кто в доме хозяин... Как тут не испытать разочарование?
- Власть сознательно хотела укоротить память фронтовиков?
- Если говорить о литературе, то началась война за правдивое изображение войны. Настоящая "окопная" правда была слишком тяжелой, чтобы ее забыть. Ведь чем выразилась жестокость войны в первую очередь? Беспощадным слепым отношением своих к своим. Что могли чувствовать те, кто вернулся из плена, если СССР отказался от пленных? Было сказано, что это предатели. А ведь только в 1941 году в плен попало порядка 3,5 млн. человек - в основном по вине командования, наплевательски относившегося к жизни солдата.
Ну и кому нужна была такая правда? А с инвалидами что сделали, заполонившими Москву? В конце 40-х их просто выселили подальше от столицы...
- Почему многие не смогли вписаться в восстановительный период?
- Никто не хотел разбираться в том, что психика многих фронтовиков деформирована. Вот представьте себе молодого комбата-мальчишку, героя, который вернулся, и ему мирная жизнь предлагает стать штукатуром, маляром, плотником... Или поехать опять в землянки в тайгу, в степь, опять что-то поднимать, преодолевать. Ему-то кажется, что он уже сделал главное в этой жизни: он столько смертей видел, столько трудностей, а жизнь ставит рутинные задачи. Это вызывало протест, часто неосознанный. Даже в тех случаях, когда жизнь человека начинала вроде бы налаживаться. Вот, к примеру, ставят фронтовика на партработу на заводе, а он быстро находит там собутыльников и спивается... Хотя были и примеры позитивные.
УЖЕ НЕ С КЕМ ВСТРЕЧАТЬСЯ
- Вас не коснулась пуля ни разу. Чем-то это объяснимо?
- Может, просто удалью молодецкой, местами дурацкой. Я даже не мог подумать, что меня могут убить, просто не укладывалось в голове.
- И все?
- Возможно, и командиры помогли, с которыми лично мне повезло. Их любили солдаты. Это Батя - комбриг, гвардии полковник Киреев Сергей Николаевич и Лютов Виктор Владимирович, гвардии майор, начальник политотдела нашей 4-й воздушно-десантной бригады. Они старались не рисковать жизнью солдата почем зря.
- Как годы свои ощущаете?
- Возраст ощущаю спокойно, хотя и удивляюсь, как дожил до таких лет. Да, не такой шустрый, как прежде... Я всю жизнь был тем волком, которого ноги кормят. Мне легче было принять пенсионный возраст, чем сверстникам, где-то работавшим и однажды оставшимся без работы. Ни одного дня за всю жизнь я не служил где-то в штате. Я не знаю, что такое день получки. Это приучило меня рассчитывать только на собственные силы.
- Вы до сих пор работаете...
- Пишу заметки, воспоминания, статьи. Стихи пишутся порой. Книги выпускаю. В 2006-м издал две. "Его опасные пасы" - книга прозы, переизданная. Вторая книга "Простительные преступления". Материал собирался 10 лет.
- Как обычно встречаете праздник 9 Мая?
- Не с кем уже встречаться. И ничего особенного не происходит. Чуть оживленнее мы с однополчанами по 38-му гвардейскому военно-десантному корпусу 3-го Украинского фронта отмечаем накануне другую дату - день взятия Вены. Нас, однополчан, осталось около сотни. Возлагаем венок к могиле Неизвестного солдата. И обязательно поднимаем добрую чарку за встречу.
ЧИТАТЕЛЯМ "ТРУДА" ОТ КОНСТАНТИНА ВАНШЕНКИНА
Уходит наше поколенье
Уходит наше поколенье,
Стихает песня за холмом.
Ему не нужно поклоненье,
А все, что было в нем самом.
Иные, те поодиночке
Догнали молодость свою,
А здесь Отечества сыночки
Бредут пока еще в строю.
Но пыли нет густого слоя
На бледных лицах в этот раз.
И нет призывных женских глаз,
И нет мальчишек возле строя.
И здесь, конечно, не парад,
Хоть эти желтые медали,
Что нам потом зачем-то дали,
Под бледным солнышком горят.
Чуть проку в тезах-антитезах:
Давно сошли окоп и дот,
Но поколение идет
На костылях и на протезах.
Идет, где речка и откос, -
Одних привычно раздражая,
Другим оно судьба чужая,
Но третьим дорого до слез.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Константин ВАНШЕНКИН родился в 1925 году в Москве. В 17 лет ушел на фронт, воевал в десантных войсках. Имеет боевые награды, лауреат Госпремии СССР (1985 г.) и Госпремии России (2001 г.)
Другие литературные премии: им. Н. Островского (1967 г.), им. А. Фадеева - золотая медаль (1981 г.), им. А. Твардовского (2006 г.), "Венец" (2000 г.), им. Антона Дельвига (2005 г.)
ОТ РЕДАКЦИИ
Уважаемый Константин Яковлевич! Редакция газеты "Труд" сердечно поздравляет вас с Днем Победы! А еще мы поздравляем всех ветеранов Великой Отечественной. Будьте здоровы и счастливы. Мы помним ваши подвиги всегда!