Николас Кейдж: «Считаю себя шаманом»

Корреспондент «Труда-7» встретилась с Николасом Кейджем в отеле Four Seasons в Беверли-Хиллз

«Выпивать, курить и заниматься сексом во время перестрелки — экстремальнее уже не бывает»

— Вам приходится все время придумывать что-то новое в ответ на одинаковые вопросы, которые вам задают?

— Да нет, это совсем не трудно: я просто говорю то, что чувствую, и о том, во что верю. Так что все в порядке, можете задавать мне одинаковые вопросы.

— Наблюдаем ли мы сейчас период авангардного направления в карьере Николаса Кейджа?

— Думаю, я двигался в авангардном и абстрактном направлении и в других своих картинах. Совсем недавно это был фильм «Плохой лейтенант» Вернера Херцога. Я бы не сказал, что это новый период в моей карьере, это просто еще один метод или стиль, с которыми я люблю экспериментировать. Это просто добавляет что-то новое к тому, что я уже делал со времен «Поцелуя вампира» и «Пегги Сью вышла замуж». И это то, как я продолжаю работать, но при этом нахожу новые жанры, в которых могу самовыражаться.

— Чем привлек вас сценарий «Сумасшедшей езды»?

— Я считаю Патрика Люссье человеком с очень смелым видением, он собирался сделать фильм, в который верил, а мне нравятся такие уверенные режиссеры. Но и сама идея сыграть роль ожившего мертвеца была очень увлекательной для меня.

— Патрик сказал, что когда вы начали работу над этим фильмом, у вас возникла собственная интерпретация характера вашего персонажа Милтона. Что именно вы хотели заложить в него?

— Я работал над образом Милтона вместе с Патриком, и мне кажется, мы вместе обсуждали и продумывали все детали.

— Мне кажется, за весь фильм вы ни разу не улыбнулись…

— А я думал, что улыбнулся разок-другой (без намека на улыбку). Но идея заключалась в том, что чем серьезнее я буду, тем смешнее будет на меня смотреть. Выпивать, курить и заниматься сексом во время перестрелки — экстремальнее уже не бывает. Так что если бы я при этом еще и улыбался, мне кажется, это было бы перебором. Мне кажется, это должно было быть очень приглушенное, таинственное исполнение роли Милтона.

— Ваш фильм снят в 3D. Как вы адаптировались к новой медийной технологии?

— Сначала я пытался найти новые способы использования своего тела, которые были бы эффективны в 3D, чтобы воспользоваться преимуществами этого формата. То есть делать такие движения, которые могли бы как можно больше выносить меня в четвертое измерение, то есть в зрительный зал. А потом я привык к этому и дал Патрику возможность выбрать из нескольких вариантов то, что ему было нужно.

— Считаете ли вы себя актером метода, и если да, то как он изменялся за последнее время? (Методом в США называют систему Станиславского, адаптированную Ли Страсбергом. — «Труд-7»)

— Я не считаю себя актером метода, или актером RADA (Royal Academy of Dramatic Arts в Лондоне. — Труд-7). Я считаю себя «шаманом», то есть приверженцем нового шаманского стиля в кино, который и стал моим собственным стилем.

— О’кей. А как он работает?

— Это очень помогает, это так похоже на катарсис, это больше походит на вхождение в транс или что-то в этом роде, таким образом происходит нащупывание своего персонажа.

— Этот метод развивался на протяжении какого-то времени?

— Да, и он стал более продуктивным.

— Он продолжает развиваться и преобразовываться или вы уже достигли уровня, когда знаете совершенно точно, как он работает?

— Он всегда развивается и всегда меняется.

— Он меняется с каждой новой ролью, которую вы играете?

— Мне сложно судить, где я оказываюсь после той или иной роли. Это больше похоже на то, что я задаю вопросы, а потом получаю на них ответы. Они приходят ко мне таким путем, который можно назвать как угодно, но для меня это нечто, что я ощущаю почти как сновидение. Знаете, как иногда, когда вы ночью видите сны, вы получаете небольшие подарки-идеи, и вы можете использовать эти подарки в своей работе.

— А вы обсуждаете это с другими актерами?

— Нет.

— Думаете, другим актерам тоже подходит этот метод?

— Большинство актеров, наверное, не осознают этого, но их корни ведут в древность, когда некоторые люди были наделены особыми способностями общаться с духами и сверхъестественными силами, входя в экстатическое состояние. Они служили источниками особого знания, передавая его другим. А те другие потом шли по деревням и обсуждали то, что узнали. Это процесс, из которого произошло актерское искусство, так что на самом деле мы говорим с вами об истоках этой профессии.

— Общеизвестно, что вы представитель известного в кинобизнесе клана Коппола. Как думаете, вы не разочаровали своего знаменитого дядю Фрэнсиса Форда Копполу и других именитых родственников?

— Я сам ожидал от себя многого и понял, что должен работать еще упорнее в силу того факта, что имею отношение к известной семье. Я не хотел, чтобы окружающие думали, будто я стал актерствовать только потому, что родился в этом семействе.

— Я была приятно удивлена, что в «Сумасшедшей езде» много юмора. Вы сразу задумали снять бесшабашную комедию?

— Да, поэтому картина довольно ироничная, в ней много сардонического чувства юмора.

— Правда ли, что в начале вы собирались сбрить волосы и сделать на черепе татуировку?

— (Смеется.) Да, а откуда вы об этом узнали?

— Я провела собственное интернет-исследование.

— Это было моей первоначальной идеей, что соответствовало моему представлению о том, как должен выглядеть мой персонаж. Но в какой-то момент кто-то мне сказал, что финансирующей компании или на киностудии это может не понравиться. Потом я начал подумывать о том, чтобы перекрасить волосы в светлый цвет, потому что наша семья по линии моей матери из Баварии, девичья фамилия мамы — Фогельзанг. Насколько я знаю, Vogelsang означает «пение птицы», мои предки, видимо, занимались охотой на птиц. Принимая во внимание то, что Милтон охотится на людей, его сходство с баварским охотником на птиц мне показалось увлекательной идеей, поэтому я осветлил волосы.

— Патрик Люссье сказал мне, что вы великолепный водитель. Но как вы стали «сумасшедшим водителем»?

— Понимаете, я вырос на Диком Западе, я вырос в Лос-Анджелесе, где автомобили были в самом центре внимания. Некоторые из моих самых лучших воспоминаний связаны с вождением автомобилей. Не знаю, являюсь ли я великолепным водителем, но я чувствую, что могу выполнять автомобильные трюки. Я ехал в машине со своим каскадером, и он показал мне, как надо выполнять те или иные движения. А потом я сел в машину и повторил все, что он мне показал. Иногда получалось лучше, иногда хуже, какие-то машины меня больше слушаются, какие-то меньше. У нас на сете было шесть машин. Один раз я вел Charger, и там не было тормозов. И это действительно повысило уровень риска. Был момент, когда я подумал, что взорвусь.

— Испугались?

— Не успел испугаться.

— «Сумасшедшая езда» — еще один пример сверхъестественного?

— Да, это так, потому что речь о персонаже, который умер, но ожил, вырвавшись из ада. У него есть дело, которое он должен довести до конца, есть цель — спасти ребенка своей дочери, то есть свою внучку. В то же время я играю призрака, поэтому совсем не знал, как это на меня подействует и как мне надо сыграть эту роль, чтобы сделать ее таинственной, чтобы задать больше вопросов, чем дать ответов, чтобы заставить зрителей думать о том, о чем думаю я, пытаться угадать то, о чем я думаю.

— Почему ожидание возмездия находит такой сильный отклик у зрителей?

— Мне кажется, что каждый в состоянии это понять. Люди порой испытывают отчаяние, ожесточенность и злость, особенно если случилось что-то ужасное с любимым человеком или с членом семьи. Наша идея заключается в том, чтобы не давать этим чувствам реализоваться в жизни. Вместо этого лучше пойти и посмотреть фильм, в котором герой выпускает пар, и ты можешь отождествлять себя с ним.

 

«Не люблю картины, в которых содержится какое-то определенное послание»

— Вы планируете сниматься в еще одном фильме, где ваш герой пытается спасти свою дочь.

— Это картина под названием «Медальон», съемки скоро начнутся в Новом Орлеане. Это мое воссоединение с Саймоном Уэстом. Это то, что я пытался сделать довольно долгое время: воссоединиться с ним для совместной работы. Еще с той поры, когда мы вместе делали «Воздушную тюрьму» — этот фильм вышел в 1997 году, кажется.

— Но это совершенно другой фильм?

— Да, в этой картине нет ничего сверхъестественного, абсолютно заземленный ландшафт.

— Кто был душой «Сумасшедшей езды» — ваш персонаж или Пайпер?

— Безусловно, Пайпер.

— Был ли соблазн сделать отношения ваших героев романтическими?

— Соблазн был, но мы его избежали. В отношениях Пайпер с Милтоном нет ничего романтического. Она вызывала у Милтона отцовские чувства, несмотря на всю свою привлекательность.

— У вас выходит один фильм за другим. Что движет вами, когда вы ставите трудную задачу сделать еще один успешный фильм?

— Я всегда ставлю новые задачи, чтобы не терять интереса к своей профессии. Для меня ключом к продолжению работы в этом бизнесе, чтобы не заплесневеть или чтобы избежать скуки, является возможность находить новые пути самовыражения. В результате получаются авангардные и странные фильмы, такие как «Сумасшедшая езда 3D» и «Призрачный гонщик-2». А потом я возвращаюсь на землю к более простым вещам. Я просто пытаюсь находить новые пути самовыражения в этом движении по спирали.

— А на какой стадии сейчас «Призрачный гонщик-2»?

— Мы недавно закончили съемки — я вернулся из Румынии пять дней тому назад. Мне очень понравилась эта работа, мы прекрасно сотрудничали с режиссерами Марком Невелдайном и Брайаном Тейлором. У нас был замечательный актерский состав: Идрис Эльба, Виоланте Плачидо, Джонни Витуорт. И мне не терпится узнать, как этот фильм будет воспринят зрителями.

Марк Невелдайн и Брайан Тейлор — очень увлекательные режиссеры. Это абсолютно оригинальные режиссеры, совершенно бесстрашные в своем подходе с точки зрения работы камеры. Они работают с камерой, буквально рискуя своей жизнью, и я не шучу, когда говорю, что они рисковали своей жизнью. Я бы назвал Марка режиссером-каскадером. Он снимает на роликах, на амортизирующих тросах — это потрясающе, это похоже на экстремальный спорт в соединении с кино. А с Брайаном, который воодушевил меня на работу над моей ролью, мы придумали новый хореографический стиль для моего героя Джонни Блэйза, чтобы лучше раскрыть его характер.

— Я понимаю, что никто не знает, каким получится фильм, когда работа над ним только начинается. Насколько успех фильма зависит от режиссера?

— Хороший режиссер — залог успеха картины на 90 процентов.

— Научились ли вы чему-то новому в «Сумасшедшей езде?»

— Если я чему-то и научился, так это тому, что есть что-то невозможно смешное в том, чтобы быть политически некорректным.

— Есть ли в этой картине какое-то послание к зрителям?

— Не люблю картины, в которых содержится какое-то определенное послание. Я считаю это извращением, искажением любого вида искусства. Фильмы должны быть фильмами, они не должны использоваться в политических целях. Но это моя точка зрения.

Наше досье

Николас Кейдж (Николас Ким Коппола) родился 7 января 1964 года в Лонг-Бич, Калифорния.

Взял псевдоним Кейдж, чтобы не пользоваться именем дяди Фрэнсиса Форда Копполы.

Наиболее известные картины: «Угнать за 60 секунд» (2000), «Адаптация» (2002), «Сокровище нации» (2004), «Башни-близнецы» (2006), «Плохой лейтенант» (2009).

Женат третьим браком на Ким Элис, у них есть сын. Первая жена — актриса Патрисия Аркетт, вторая — Лиза Мари Пресли.

ВСЮ ПРАВДУ ОБ ИСТИННОЙ ЖИЗНИ ЗВЕЗД В ГОЛЛИВУДЕ ЧИТАЙТЕ НА САЙТЕ «ТРУДА», В БЛОГЕ ГАЛИ ГАЛКИНОЙ>>