Вчера в Мосгорсуде состоялось долгожданное выступление бывшего начальника столичного ОВД «Царицыно» Дениса Евсюкова, обвиняемого в убийстве двух человек. Майор заявил, что он разочарован в жизни, ничего не помнит о бойне в супермаркете, и обвинил адвоката потерпевших в попытке вызвать у него новый нервный срыв.
Первым вчера на суде выступил ключевой свидетель — бывший начальник УВД Южного округа Москвы, непосредственный начальник Евсюкова
Версию генерала поддержал мужчина, представившийся суду как «православный юрист Игорь Смыков». По его словам, у его знакомого есть аудиозапись разговора двух мужчин, из которой становится ясно, что один из них на дне рождения Евсюкова подсыпал тому в стакан
Вскоре начался допрос Евсюкова. Он вновь попросил у потерпевших прощения, но сразу же заявил, что ничего не помнит. Эта же позиция стала ключевой в его общении с гособвинителем. «Я готов давать правдивые показания, но я ничего не помню», — предупредил он прокурора. По словам майора, пистолета и боеприпасов у себя в доме он не хранил, а откуда они взялись в его руках в злополучный вечер, он не вспомнил.
Майор также пожаловался на то, что он разочарован в жизни: «Я, милиционер, перешел дорогу многим людям, и моя жизнь больше ничего не значит». Затем Евсюков обрушился с критикой на адвоката потерпевших Игоря Трунова, который, по его словам, «в своих интервью существенно искажает ситуацию и пытается сорвать негативные эмоции у меня и других участников процесса». На этом основании он отказался отвечать на вопросы Трунова.
— Признаете ли вы себя виновным?
— Я не помню, как стрелял в людей. Я делал это в бессознательном состоянии. Поэтому признаю себя виновным частично.
— Чем было вызвано такое ваше поведение?
— Последнее время я много работал, на пределе своих моральных возможностей. Надо было относиться к себе бережно. Накануне просил генерала Агеева предоставить мне отпуск, но мне отказали.
— Вы злоупотребляли спиртными напитками?
— Нет, в силу своей работы я практически не пил, только по праздникам.
— Принимали ли вы
— Наркотиков никогда не принимал. Считаю это непозволительным для гражданина и тем более для милиционера.
— Вы сожалеете о содеянном?
— Да. Я перешел дорогу большому количеству людей. Я милиционер, и это страшнее всего. Я собственными руками перечеркнул свою жизнь. Она больше ничего не значит.