Четверть века назад, 8 декабря 1991 года, в резиденции «Вискули» в Беловежской Пуще состоялось подписание документа между президентами России, Украины и председателем Верховного Совета Белоруссии о прекращении существования СССР как «геополитической реальности» (витиеватое выражение придумал госсекретарь России Геннадий Бурбулис). Машинка «Оптима», на которой было напечатано то Соглашение, поставившее точку в советской истории, стоит теперь на столе корреспондента «Труда», напоминая о тех драматических днях...
Вискули — это три деревянных коттеджа, гостиничка, баня, хозблок да охотничий домик, построенный во времена Никиты Хрущева. Тот, посещая Югославию с визитом, съездил там на охоту с маршалом Тито, позавидовал — и по возвращении дал команду сотворить у себя нечто подобное. Для охотничьих утех выбрали заповедную Беловежскую Пущу, высшую точку (200 м над уровнем моря) в красивейшем урочище. Курировал строительство лично Алексей Косыгин, начинавший карьеру еще молодым сталинским наркомом и выросший до главы советского правительства. Когда в 1957-м в Пуще вырос двухэтажный охотничий павильон, предсовмина не скрыл недовольства: «Могли бы сделать и поскромнее». Но скромность уже выходила из моды.
За пять дней до встречи высоких гостей директор музея-заповедника Сергей Сергеевич Балюк получил из управделами Совмина Белоруссии указание: будут Шушкевич, Кравчук, Ельцин с сопровождением. Прилагался подробный план, где и как их разместить. Это, кстати, отметает получившую потом хождение версию о том, что якобы решение о встрече принималось спонтанно.
За два дня до начала переговоров в Вискули своим ходом прибыл ЗИЛ президента России, для которого освободили утепленный гараж. Вместе с машиной прибыли два десятка телохранителей (у Шушкевича было пять человек, десяток делегировала Украина). Именно российские охранники стали распоряжаться, менять гаишников на дорогах, проверять персонал. И вот 7 декабря на ближайший к Вискулям военный аэродром прилетели Шушкевич с главой Совмина Белоруссии Кебичем. Через полтора часа там же приземлился самолет из Киева с Кравчуком. Ельцин с командой задерживался в Минске. Чтобы скрасить ожидание, директор заповедника Сергей Балюк снарядил гостей на охоту. На ней повезло украинскому премьеру Фокину: тот подстрелил кабанчика, президент Кравчук остался без добычи. Впрочем, главный трофей — самостийность — от них не ушел. Ельцин прилетел под вечер. Ему и Кравчуку определили места в самом охотничьем павильоне, хозяин Шушкевич довольствовался коттеджем по соседству.
Первый раз «большая троица» встретилась за ужином, который сервировали прибывшие из Минска официанты. Застолье было долгим. Ближе к полуночи именитые гости поспешили по морозцу на задворки, где топилась банька. Окончательное решение подписать документ созревало именно там, в клубах пара. Кравчук категорически отметал предложение ограничиться «декларацией о намерениях» — мол, для этого не стоило собираться.
...Удивительная штука — история. За полвека до описываемых событий, 27 июня 1941 года, в 612-м квартале Беловежской Пущи приняли неравный бой против роты гитлеровцев трое красноармейцев. Бились до конца, да так, что фашисты, отдавая дань их мужеству, похоронили наших бойцов с почестями. На въезде в Беловежскую Пущу теперь стоит памятник: последний оставшийся в живых солдатик тянется к пулемету. И вот через 50 лет здесь без боя сдали страну.
Говорят, поначалу они всего лишь хотели выгнать из Кремля Горбачева, этого выскочку, окончательно растерявшего к тому времени авторитет. Но, как говаривал сам Михаил Сергеевич, процесс пошел. Кравчук настаивал: надо убрать из текста любые упоминания о братстве народов. А когда вызывающе активный Бурбулис предложил формулировку о прекращении существования СССР, Ельцин не одернул своего госсекретаря. И судьба великой страны оказалась предрешена.
...Евгению Андреевну Патейчук, работавшую в заповеднике секретаршей, отыскали дома, в селе Каменюки — она в ожидании гостей на юбилей мужа собирала праздничный стол.
— Вас просит срочно приехать директор заповедника, надо отпечатать документ, — огорошил ее с порога главный лесничий.
Патейчук набросила шапку, пальто — и в уазик. Заехали в контору заповедника, взяли электрическую «Оптиму», пачку бумаги, копирку — и в Вискули.
.jpg)
Николай Иванов выкупил списанную «Оптиму». Сейчас она хранится у него как последняя реликвия СССР
— А там вокруг охранники, внутри знакомые по телевизору лица, — вспоминала Евгения Андреевна. — Меня завели в боковую комнатушку, сказали ждать. А я ведь непричесанная, вот и пришлось несколько часов сидеть в шапке...
Нервничала: дома гости собираются, а хозяйка здесь ждет неизвестно чего. Пыталась позвонить — телефоны отключены. Подошел незнакомый москвич в галстуке с нехорошим разговором: «Ну что, теперь вы всем Каменюкам расскажете, что тут печатали?» Женщина взорвалась: «Если бы я была такая разговорчивая, вряд ли меня сюда пригласили бы...»
Рукописные листочки, которые принес Бурбулис, повергли ее в шок. Сразу ухватила главное: Советскому Союзу конец! «Вам диктовать или разберетесь в почерке?» — спросил Бурбулис. Патейчук попросила диктовать. И в первом же слове «соглашение» сделала ошибку — пальцы не слушались.
Среди пятерки журналистов, прихваченных из Минска, пошел слух: президенты еще кого-то ждут. На крыльцо выходил Шушкевич, смотрел на небо. Но самолета не было. Как потом выяснилось, должен был прилететь приглашенный из Казахстана Назарбаев. Однако восточная мудрость Нурсултана Абишевича остерегла его от соучастия. Самолет казахстанского президента сел в Москве якобы на дозаправку — и остался на земле. Оттого и Евгению Андреевну держали весь день за машинкой, хотя после перепечатанных и вновь поправленных вариантов ее все равно не отпускали домой. Не знали, сколько подписей будет стоять под Соглашением — три или четыре.
Журналистов впустили в павильон минут за пять до начала церемонии подписания. Огласили просьбу: никаких вопросов Ельцину. Первые лица речей не произносили. Разработчики документов находились за спиной руководителей, а пятеро журналистов — не та аудитория, перед которой надо распинаться. В гробовом молчании Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали документ. Свои автографы поставили также российский госсекретарь Бурбулис и главы правительств Белоруссии и Украины Кебич и Фокин. Заместитель главного редактора белорусской «Народной газеты» Валерий Дроздов засек время подписания: 14.17 по Москве. По иронии судьбы, на циферблате его наручных часов проступали контуры СССР...
В павильоне засуетились официанты с шампанским. Директор заповедника Балюк с секретаршей заторопились из душного зала на свежий воздух. Падал снежок, надвигались ранние в лесу сумерки.
— Ну что, Сергей Сергеевич, наделали мы дел, — вздохнула машинистка. — Знала бы, оделась бы в траурное.
Кажется, в тот вечер только они из всех собравшихся в Беловежье жалели о сделанном.
P.S. Через год, в декабре 1992-го, несколько десятков человек со всех республик уже бывшего Союза решили вбить осиновый кол на месте, где заседали главы трех государств. Из Минска Балюку пришло строгое указание: не допустить делегацию в Вискули. Тогда кол забили у въезда в Беловежскую Пущу. Простоял он сутки, больше не позволили.
