Итальянская выставка в Пушкинском музее напомнила о даре предвидения российских собирателей
Стоит только узнать об открытии выставок, как впору молиться: лишь бы сразу не закрыли! Не знаешь, то ли снова введут локдаун и ударят по музеям, как прошлой осенью, то ли затребуют коды на манер ресторанных, и потому страшно упустить подарок судьбы — перекрестный Год музеев России и Италии, по иронии судьбы выпавший на период полузакрытых границ.
О глобальности события свидетельствует приезд произведений Дюрера — вообще-то немецкого художника, но богато представленного в коллекциях итальянской области Умбрия, привезшей сейчас свою выставку в Эрмитаж. Тем временем столичный ГМИИ имени Пушкина выставил редчайшие образцы искусства Сиены — легендарного города в Тоскане, хранящего свой облик со времен Средневековья.
Соперница Флоренции (откуда до нее меньше 70 км по знаменитой дороге Кьянти, где произрастает виноград для популярного вина) — героиня международного проекта «Сиена на заре Ренессанса». Здесь в один ряд встали произведения XIII-XV веков из Национальной пинакотеки Сиены, ее же городского архива, ряда других музеев Тосканы — и собрания самого ГМИИ. Последнее оказалось сенсацией: мало кто ожидал, что в Пушкинском собственная подборка той же сиенской школы окажется на равных с тем, что привезено из Италии.
Если кто и способен уловить нечто родное в алтарных образах, написанных в Сиене в преддверии Ренессанса, так это русские и греки. Город в центре итальянского «сапога» долго сохранял связь с византийской иконописью, столь нам близкой. Когда в галерее Уффици вы увидите сияющий золотой фон вокруг фигуры Мадонны, не сомневайтесь: сиенская школа!
Трудно поверить, но скромный поначалу, еще только формируемый вокруг университетского собрания гипсовых слепков Музей изящных искусств имени императора Александра III в 1909 году волею судеб стал обладателем неординарной для России коллекции раннеитальянских сокровищ. Собранная служившим в Триесте дипломатом Михаилом Щекиным, она ярко отражала эволюцию искусства в ведущих художественных центрах Проторенессанса. Московский интеллигент не мог пройти мимо старинных произведений из Сиены, Пизы и Флоренции, попавших на антикварный рынок из закрытых церквей, и собрал много итальянских «примитивов», созданных еще до Высокого Возрождения. Свою коллекцию он хотел передать в Эрмитаж, но там ее отвергли из-за бюрократических проволочек. Зато к идее дара с энтузиазмом отнесся Иван Цветаев, основатель и первый директор Музея Александра III, официально открытого в Москве в 1912 году. По сути, коллекция Щекина легла в основу собрания живописи нынешнего Пушкинского.
Увы, за ХХ век из-за послереволюционных преобразований музеев, национализации старых собраний и сталинских распродаж, наконец, из-за передачи экспонатов из центра «для усиления» провинциальных музеев ГМИИ растерял многое из великолепной подборки сиенской живописи. Завещание коллекционера Щекина было нарушено, из его дара в стенах музея не осталось и четверти. Но поражает уже то, что осталось, — «Распятие» Сеньи ди Бонавентуры, две створки полиптиха для города Сансеполькро художника Сассетты, алтарный складень Франческо д’Антонио де Анконы, выразительные иконы Симоне Мартини. Наряду с работами учеников основоположника сиенской художественной школы Дуччо ди Буонинсенья выставка позволяет увидеть его собственные творения, пусть не идеальной сохранности.
Современник великого Джотто, впервые упомянутый в документах 1278 года, Дуччо был тесно связан с традицией, идущей из Византии, но тяготел и к готической стилистике. Увы, нам не дано увидеть в Москве его грандиозную картину «Маэста» (история Христа и Богоматери), созданную для собора Сиены в 1308-1311 годах и там же безвыездно хранящуюся. Это был заказ Сиенской республики в честь победы над Флоренцией в битве при Монтаперти (1260). Как видно, сиенцы долго искали лучшего мастера, чтобы поручить ему создание знакового алтарного образа. Нам в утешение на выставке — целый ряд иных икон, дающих шанс полюбоваться изяществом и тонкостью искусства Сиены, а вместе с тем проследить, как происходил переход от «застывшей» живописи Средневековья к новому, живому изобразительному языку.
Но к эпохе Высокого Возрождения школа Сиены отцвела и сошла на нет, хотя ее образцы сохранялись во дворцах и храмах. До сих пор стены ратуши украшают фрески Симоне Мартини и Амброджо Лоренцетти. Само же здание ратуши — Палаццо Публико — стоит в центре древнего города, помнящего еще предшественников римлян — этрусков. Над ним возвышается Торре дель Манджа (Башня Транжиры — по прозвищу ее первого звонаря, любителя расточительной жизни), соперничая с колокольней Дуомо — грандиозного кафедрального собора, призванного, по мысли отцов города, затмить флорентийскую Санта-Мария дель Фьоре. Однако строительство святыни, начавшееся в конце XII века, неоднократно прерывалось из-за междоусобных войн, финансовых проблем и, наконец, эпидемии чумы 1348 года, унесшей жизни тысяч сиенцев, в том числе знаменитых братьев-художников Лоренцетти. Все же и потом Дуомо продолжал украшаться, сегодня это настоящая «шкатулка драгоценностей».
P.S. Да и саму «извечную» вражду Флоренции и Сиены века сгладили, обе республики влились в единое итальянское государство, а соборы, дворцы, картины и статуи остались достоянием человечества. Неслучайно в список Всемирного наследия ЮНЕСКО внесены не отдельные здания Сиены, а весь ее исторический центр, к счастью, отлично сохранившийся. Там теперь совсем немного жителей — около 55 тысяч. Зато сотни тысяч туристов каждый год изумленно бродят по узким вьющимся улицам, где между высокими домами припаркованы мотоциклы и протянуты веревки для белья. Помню и свое впечатление от колыхания белых, как паруса, простыней и синих гроздьев джинсов на фоне ярко-голубого неба под аккомпанемент гулко отдающихся среди каменных стен голосов. Казалось, я прямиком попала в фильм неореализма, где день сегодняшний и далекая древность неразрывно переплелись.