"Кино, которое принято снимать сейчас, - это пустышки. Книги, которые мы читаем, полны ханжества. Все предпочитают избегать откровенных сексуальных сцен, а ведь они порой составляют основу любовных отношений. Не стоит воспринимать этот фильм как порнографию, я показал историю любви, что бы ни говорили критики". Так в запале комментировал свое новое творение известный британский режиссер, прогремевший картинами "Поцелуй Баттерфляй", "Я тебя хочу", "В этом мире" ("Золотой медведь" Берлинского кинофестиваля). В предыдущих его фильмах тоже порой возникали весьма откровенные эротические мотивы, но такого сексуального напора никто от него, конечно, не ожидал, что и вызвало столь оживленную перепалку между режиссером и кинематографической общественностью.
Картина скроена просто, если не сказать, примитивно: молодые герои (ему 30, он ученый-гляциолог, исследующий Арктику, она - "отвязная" американская студентка) знакомятся на концерте рок-группы. Музыка гонит драйв по их молодым жилам, и вот уже "сладкая парочка" оказывается в постели. Фильм, в сущности, окажется чередованием этих двух компонент: достаточно уныло снятых концертов британских групп, которые поют, как водится, про любовь, и изобретательно срежиссированных постельных сцен, равных по смелости которым в мировом кино просто не было, если, конечно, не брать в расчет сугубую порнографию. Но "9 песен" - это не порнография. Так, в частности, решили суровые цензоры британского кинематографического совета, которые посчитали, что откровенные сексуальные сцены в ленте "оправданны с точки зрения контекста", и разрешили показывать ленту лицам старше 18 лет. С ними охотно солидаризировались легкомысленные французы, совершившие когда-то на экране подлинную сексуальную революцию многочисленными похождениями Эммануэли. А уж к ним, в свою очередь, примкнули наши кинематографические чиновники, выпустившие ленту в российский прокат.
Между тем 18-летние отроки и отроковицы, не вкушавшие еще радостей плотских отношений, да и, подозреваю, люди постарше могут быть поистине оглушены фильмом. Об этом честно предупреждал актер Киран О'Брайен на том же Каннском кинофестивале: "Даже если вы уже знаете, насколько откровенными будут сцены, и идете смотреть его, вы все равно будете шокированы". Да и как не быть шокированным, добавим мы от себя, если герои занимаются сексом каждую экранную минуту и везде, где их застает зов распаленной плоти: в постели, в ванной, на кухне, на полу, лежа, стоя, сидя, в полусне, с завязанными глазами, с привязанными к спинке кровати руками etс... Это какая-то антология секса, кинематографическая Камасутра. Герои почти не говорят: они только преимущественно блаженно стонут, рычат, мычат, в перерывах между соитиями торопливо перекусывают, нюхают травку, совершают нехитрые гигиенические процедуры - и опять отдаются горячему нетерпению тела.
Причем тела актеров, которые, по сути, в ряде сцен превращены в порнонатурщиков, показаны без стыдливых драпировок: то, что раньше принято было в кино прикрывать простынками или остатками одежонки, явлено нынче во всей своей наготе - прекрасной или бесстыдной - это уже судить зрителям... От однозначного приговора "порнография" "9 песен", на мой вкус, спасает только то, что фильм при всей своей откровенности не ориентирован на возбуждение (которое и есть одно из родовых свойств порнографии). Виной тому - эстетская манера съемки, когда "запретные" части тела то подсвечиваются особым волшебным светом, то растушевываются, то мягко уходят в тень - культура изображения в фильмах Уинтерботтома всегда на высоте.
Хуже у него, как мне кажется, с многовековой культурой любви. Не хочется говорить банальности, но подлинная любовь - это ведь не только яростные содрогания плоти, но и особое томление души, волнение сердца, "заболевание нежностью", как определил это высокое чувство один мудрец. Сведя свою кинематографическую "историю любви" только к чувственным радостям, а подчас - к унылой постельной гимнастике, режиссер, как мне кажется, обеднил замысел фильма. И потому, несмотря на скандальное содержание, "9 песен" не вызвали в нашем отечестве ажиотажа - видел своими глазами, как посреди, извините, полового акта, разворачивающегося на экране, публика покидала зал. Оно и понятно: для тех, кто любит "погорячее", фильм, видимо, пресноват. А для истории подлинной любви - прямо скажем, жидковат, мелкотравчат.