Льву Волкову на днях стукнуло 80. Он и вправду самый пожилой главврач одного из московских психдиспансеров (установлено документально), заслуженный врач РФ. Причем работает на этом месте, в
У нас в дачном поселке был дурачок Коля. А время было тяжелое, после войны. Он всегда стучал в окошко: «Тетенька, тетенька, тетенька…» И моя тетя Ира давала ему хлебушка. Коля все время за нами увязывался куда то, а мы над ним куражились. Не злобно, но
И вот прошло много лет. Я отслужил в армии, демобилизовался, и мы с сослуживцами решили поехать к нам на дачу: нас трое и две девочки. Солнце светило, птички пели. У меня был потрясающий новый
Он совсем стал плох: оборванный, грязная бороденка. Вот он бежит ко мне с такой радостью и кричит: «Лева! Как тетя Ира?» А у меня ведь новый костюм, девицы — и такой приятель вдруг. Я так снисходительно похлопал его по плечу: «Коля! Узнал? А еще говорят, дурачок…» Мхатовская пауза. Он на меня посмотрел — даже не с удивлением, скорее с сожалением. И говорит: «Ну какой же я дурачок? Я больной». Меня под ребро резануло так, что я годами этого забыть не могу.
Вот стоит, допустим, дом
Может потом возникнуть еще пожар, сгорят еще
А какое удовольствие оттого, что ты встречаешь выздоровевшего! Это у любого врача — терапевта, хирурга… Это само по себе дает такой стимул! Острые психозы, бред, галлюцинации не так страшны, сейчас их научились быстро купировать. Но когда знаешь, что сейчас ему плохо, а будет еще хуже: Безнадежный случай — это самое тяжелое и требует еще больше внимания, теплоты, заботы от сотрудников. Со мной по 25, по 30 лет люди работают и прекрасно это знают. Правда, я селекцию время от времени провожу, причем беспощадно.
Тяжелые события в жизни были. Арест матери, расстрел отца — все это было. Но я вместе со своей страной шагал (знаете такую песню?). Вот говорят: тогда убивали, куда ж люди смотрели? Я не могу осуждать людей. Я помню страх, который был тогда у людей.
Мне шел седьмой год. Меня подхватила тетка, чтобы я в
И вот случилось несчастье в нашей семье. И в этот вестибюль входили мне навстречу родители моих сверстников и быстро отводили глаза. Это было настолько неожиданно, когда и тетя Катя, и тетя Маша, и дядя Петя, с которыми мы все эти годы жили вместе, вдруг входят — раз! — и мимо меня… Я
И была Гавриловна — из старых, фабричных. Сколько я помню, она все время мыла подоконники в этом доме. И еще она выпивала. Знаете, такие были до войны булочки маленькие: головка,
Несмотря на всякие
И я уже почти 40 лет здесь работаю. Больных нет похожих, каждый день — разные личности, разные судьбы. Вот говорят о профессиональном выгорании. А я не могу успокоиться уже неделю. Пришел изумительно симпатичный человек с женой: 75 лет, математик, доктор наук, профессор, который решил одну из задач, еще не решенных человечеством, — вроде Перельмана. У него сейчас развивается нарушение памяти. Альцгеймер начался. И он сидит каждый вечер подолгу и не может вспомнить основу, саму идею, с чего началось все это логическое построение. Представляете, какая трагедия?
Социальных ситуаций очень много. Живет больная женщина, пожилая, с дочерью в трехкомнатной квартире. Сын женат, живет отдельно. Приходит к нам дочь: «Брат требует, чтобы мы квартиру разменяли и отдали ему положенную треть. И мы наконец нашли
А тут такой ясный случай, и жалко стало действительно. Я подумал: напишу
Эта дочка действительно покупает двухкомнатную квартиру — на маму, как и положено. Их трехкомнатную покупает молодой мужчина с женой и ребенком, по ипотеке. Брат получает свои деньги. Все довольны.
Но оказывается, дочка, прежде чем совершить сделку, оформила дарственную от больной мамы на себя. А потом подала в суд заявление о признании сделки недействительной. Суд назначает экспертизу: все ясно — больная, и возвращает трехкомнатную квартиру владелице. А семью с ребенком — на улицу! Вот такой сюжет. Мы смотрели потом заключение экспертизы, готовили заявление в суд и так далее. Ведь давняя больная, за последнее время вообще не обращалась к психиатрам: жила себе и жила. Ну чудная — и что? И
Ох, сколько я уже видел всяких проходимцев:
Что я читаю? Вот тут лежат около меня Заболоцкий, Анна Андреевна Ахматова и Лев Николаевич Толстой. У меня
В этом отношении я действительно счастливый человек. С детьми тоже все неплохо. Они такие, как положено, талантливые. (Смеется.) Трое дочерей, шесть внуков! Ребята все замечательные, что уж там говорить.
Но
Из сожалений, пожалуй, самое главное — лень.
У нас несчастливы женщины. Я говорил врачам: дам премию тому, кто мне найдет красивую старуху. Наши переживания, эмоции, преграды, комплексы — они вылепливают определенную группу мышц лицевых. Вот эти вниз опущенные губы, подбородок вперед — это готовность к отпору, ожидание агрессии. Вместо чувства собственного достоинства —
А в Стокгольме идут бабушки с ходунками: свежий цвет лица, кудряшки, глазки блестят — белки аж высинены. А неподалеку корабль стоит. Там трап спускают — раз! И смотрю, идут туда, мои милые. Они на экскурсию поплыли. На это разве можно спокойно смотреть?
Меня всегда удивляет точность психиатрической науки. Я десятки лет смотрел показатели распространенности и заболеваемости. В
Коллеги мне говорят: «Ой, как вы хорошо выглядите! Наверное, рецепты хорошие знаете». Мой рецепт, который я прописываю всем уже