Все чаще звучат предложения сделать единый государственный экзамен обязательным лишь при поступлении в вузы, а в школе за выпускниками оставить право выбора, по какой, традиционной или "егэшной", схеме им сдавать предметы. Впрочем, существует и прямо противоположная точка зрения: ЕГЭ должен иметь статус общенационального экзамена для всех выпускников средних школ, а вузы сами решат, по каким правилам им принимать студентов. Ректоры большинства престижных вузов по-прежнему считают, что выявлять молодежь, обладающую научным мышлением, можно только с помощью олимпиад. Оппоненты в ответ им свидетельствуют: ребята, получившие в этом году на едином экзамене по математике и физике 97-100 баллов, поступили на мехмат МГУ просто по конкурсу, без всяких олимпиад. Есть также мнение, что ЕГЭ может стать добровольным испытанием для тех, кто собирается поступать в вуз и претендовать на государственную поддержку в получении высшего образования (именные финансовые обязательства, образовательные кредиты).
Российский общественный совет развития образования (РОСРО), в который входят известные педагоги, ученые, политики и бизнесмены, решил разобраться во вновь возникшей разноголосице вокруг единого экзамена. Однако у этого общественного органа сколько голов, столько и мнений. Из многочасовой дискуссии лично мне больше всего запомнились две фразы: "люди, которые выдвинули реформы, до сих пор обороняются, и это дает повод говорить о поражении реформ", и "противники единого экзамена находятся в более выгодном положении, поскольку их выступления более шумные и трагически окрашенные". Действительно, бывшему министру образования, а ныне помощнику председателя правительства РФ Владимиру Филиппову пришлось то и дело отбиваться от горячих оппонентов, объясняя им снова и снова, в чем же заключаются цели и задачи единого экзамена.
Несмотря на то, что председательствующий на заседании РОСРО Ярослав Кузьминов с самого начала очертил круг обсуждаемых вопросов: "ЕГЭ и школьник", "ЕГЭ и вузы", "ЕГЭ и олимпиады", и именно этому был посвящен доклад проректора "Вышки" Григория Канторовича, другие выступавшие постоянно возвращались к общим проблемам российской школы. Директор московского центра образования N 548 Ефим Рачевский заметил, что 20 процентов "неудов" на едином экзамене по математике в этом году - это двойки не столько детям, сколько всей нашей системе образования, государству в целом. Кто-то добавил, что и в советское время примерно раз в 20 лет руководители партии и правительства хватались за головы: "Что делать со школьным браком?", но в результате так и не находили ответа. Специалист в области детской физиологии Марианна Безруких призывала собравшихся честно признать, что около 20 процентов детей вообще не могут выдержать каких бы то ни было экзаменов. Учитель русского языка и литературы Сергей Волков пытался объяснить, почему введению единого экзамена так сопротивляются педагоги-словесники: "Не потому, что они не хотят показывать плохой результат собственной работы, а потому, что чувствуют угрозу, нависшую над преподаванием их предмета".
Политик Ирина Хакамада и педагог Анатолий Пинский пришли к выводу: если в стране нет обязательного высшего образования, то не может быть и обязательного единого экзамена при поступлении в вуз. А Ефим Рачевский предполагает, что ЕГЭ мог бы стать идеальным средством оценки школьных знаний. Но при условии "достойного содержания тестов и заданий, понятной и прозрачной процедуры проведения, обязательства всех вузов принимать результаты экзамена". Пока, к сожалению, эксперимент хромает по всем перечисленным пунктам.