Старинный город в 130 км от Москвы воспет людьми талантливыми и яркими. По их следам отправился наш репортер.
Здесь на берегу красавицы Оки жили когда-то поэты Марина Цветаева, Белла Ахмадулина, Иосиф Бродский, прозаик Константин Паустовский, пианист Святослав Рихтер, художники Поленов, Левитан, Борисов-Мусатов... Здесь чудные песчаные пляжи, «холмы до небес», с которых открываются прекрасные приокские дали, бьют целебные ключи и заливается птичьими трелями старый парк. Осенняя пора в Тарусе могла бы быть во всех смыслах золотой, но остается серой и унылой. Почему?
От Москвы добиралась я до Тарусы с пересадкой в Серпухове чуть больше двух часов. Вышла из маршрутки на конечной — у площади Ленина. Огляделась: малоэтажные дома, белый храм с деревцами, еще хранящими золотой убор, за ними — открыточный вид на реку. «Ясное утро не жарко, / Лугом бежишь налегке. / ...Синяя даль между сосен, / Говор и гул на гумне...» Это Цветаева, бывавшая здесь в детстве каждое лето.
Собственно, Марина и «привела» меня сюда — захотелось подышать тем же осенним воздухом, каким некогда дышала она. А вот и дом, где она гостевала в начале ХХ века, — теперь в нем Музей семьи Цветаевых. Найти дорогу оказалось несложно: в череде неказистых построек добротное с виду здание недалеко от центра города видно издалека. Увы, сад во дворе выглядит заброшенным, да еще какой-то полусгнивший сруб в самом его сердце. Разгар дня — и ни одного посетителя. Может, закрыт музей? Нет, входная дверь нараспашку.
Пожилая сотрудница, смотритель и кассир в одном лице, обрадовалась мне, предложила самостоятельно знакомиться с экспозицией — экскурсовод не предусмотрен. Фотографии, письма, книги, мебель той эпохи... Интересно для знатоков творчества Цветаевой, познавательно для тех, кто только открывает для себя большого русского поэта с трагической судьбой. Но нет ни тех, ни других — пустуют залы.
Недалеко (в Тарусе, в сущности, все недалеко), ближе к одноименной речке, впадающей в Оку у ее излучины, еще один мемориальный дом — Константина Паустовского. Точнее, часть дома с рабочим кабинетом писателя, переданная под экспозицию в начале 2010-х родственниками автора замечательных повестей и рассказов. Есть свидетели, как немецкая звезда Голливуда Марлен Дитрих, будучи в Москве в 1962 году, при встрече преклонила перед Константином Георгиевичем колено в знак восхищения его творчеством. Тарусский музей — единственный в России, посвященный ему. Но он оказался закрыт.
Разговорилась с хозяином соседнего дома, 86-летним Александром Ивановичем. Тот поведал о своем личном знакомстве с Паустовским: «Пацаном наведывался в его сад за яблоками. Однажды Константин Георгиевич застукал меня, но ругаться не стал — принес в подарок полную корзинку яблок, взяв с меня обещание как можно больше читать. С тех пор с книгами не расстаюсь». От тарусского старожила узнала, что работает писательский музей лишь три раза в неделю — да и то, «если привезут из Москвы туристов». А такое случается нечасто.
Еще меньше повезло почитателям другого популярного некогда писателя, переводчика, основателя советского библиотечного дела Анатолия Виноградова («Осуждение Паганини», «Три цвета времени», «Повесть о братьях Тургеневых»). Его родовой бревенчатый дом с мезонином на крутом холме над Игумновым оврагом купил когда-то, спасая от разрушения, коллега Николай Богданов. Но давно уже нет и его. Деревянное здание, где любили бывать сестры Цветаевы, куда захаживали Бальмонт, Поленов, держится из последних сил. Две памятные доски, посвященные именитым жильцам, едва угадываются с дороги. «Заросла туристская тропа, которая вела сюда раньше», — грустно резюмирует сотрудница стоящей рядом детской библиотеки, носящей имя Богданова, по инициативе и на средства которого она была выстроена.
О том, что вблизи Тарусы много лет жил Святослав Рихтер, вообще ничто не напоминает. В бывшем Доме литераторов, малоузнаваемом после недавнего ремонта каким-то коммерческим ООО (одно название осталось), сегодняшним обитателям имя пианиста внове. Я зашла туда к вечеру после долгого плутания среди особняков в особо крупных размерах, где обитают местные и столичные нувориши. Администратор, приветливая женщина, согласилась показать концертный зал. «Тут ведь бывал сам Рихтер, но даже портрета его нет», — заметила я. В ответ услышала: «А кто это?» В Картинной галерее я тоже блуждала одна по залам с Айвазовским, Поленовым, Борисовым-Мусатовым...
Собираясь в Тарусу, я представляла ее если и не туристской Меккой, то как минимум культурным центром региона. В этом году в Питере аншлаги в музее-квартире писателя Владимира Набокова. В поселке Сиверский в Ленобласти, куда непросто добраться, очереди на экскурсию в мемориальный дом композитора Исаака Шварца. Не зарастает народная тропа в домик няни Пушкина в Кобрино, тоже Ленинградская область. Да и в усадьбе художника Поленова на правом берегу Оки многолюдно круглый год. А тут...
Кстати, от Тарусы до Поленово по реке менее получаса пути. До самой зимы, говорили мне, курсируют по этому маршруту паром и речные трамвайчики с божескими ценами. По приезде, однако, выяснилось, что уже не курсируют. Нашла частного перевозчика. Долго уговаривала. Согласился свозить меня к Поленову аж за три тысячи рублей. «А что вы хотите, — сказал, — не сезон».
«Не сезон» — этим тут пытаются объяснить все, в том числе и общую унылость, захолустность. Странное дело. Неужели жителям Тарусы все равно, насколько привлекателен их город с 700-летней историей для туристов, какая молва идет о нем среди желающих прикоснуться к истории земли, на которой они живут? Понятно, что это вопросы не только к ним, но и к властям, и к Минкультуры.
Неподалеку отсюда Плес, Суздаль, Переславль-Залесский, где общими усилиями многое удалось сделать. Обновить памятники, открыть новые музеи, кафе, магазины, проводить фестивали, концерты, ярмарки. Тот же Плес с населением около 2 тысяч человек вошел в пятерку наиболее популярных среди путешествующих по России. На одного местного жителя — 173 туриста в год!
В Тарусе проживают 9,5 тысячи. И «свою» тему искать не надо, она на поверхности. Но... В сувенирной лавке, которую надо еще найти, стандартный набор, завезенный из Москвы: колокольчики, магнитики, наклейки. Так же и с товарами местной фабрики художественной вышивки, некогда известной на всю страну. И с кафе, которые все на одно лицо. Выделю разве небольшую чайную, которую открыл в прошлом году недавний москвич, 40-летний Александр. Он купил старый, 1903 года постройки дом с резными ставнями и русской печью, восстановил его, перевез семью. Не оставляя основной работы (справляется с ней дистанционно), изучил местные традиции, пообщался с приезжими и взялся, как говорит, для души печь пироги для гостей Тарусы.
— Обидно стало за чудесный городок, — говорит он мне.
Верю, Александр.
P.S. В стихотворении «Городок» Николая Заболоцкого, тоже творившего в этом городе, есть такие строки: «Ой, как худо жить Марусе / В городе Тарусе! / Петухи одни да гуси, / Господи Исусе!».
Ну как в воду глядел...