ПОД ЗВОН БРАЧНЫХ КАНДАЛОВ
Имя Марии Волконской (урожденной Раевской, 1805-1863) знакомо со школьных лет. Образ романтической героини, разделившей с супругом-декабристом тяготы ссылки "во глубине сибирских руд", притягивал поэтов, художников, историков... Некрасов посвятил ей поэму "М.Н. Волконская", которая, по его словам, пользовалась "таким успехом, какого не имело ни одно из моих прежних писаний". Но подробной биографии Марии Николаевны до сих пор не было.
Этот пробел восполнила книга Михаила Филина "Мария Волконская: "Утаенная любовь" Пушкина". За ореолом декабристки - судьба еще более трагическая, чем ее хрестоматийные описания. За мужем, Сергеем Волконским, Мария последовала в Сибирь не по любви, а из чувства долга и под давлением свекрови. Любовью всей ее жизни был Пушкин, который по-онегински отверг чувства юной Машеньки. Потом, правда, сокрушался. Но она была другому отдана и несла брачные узы, ставшие кандалами, до конца. Семейное счастье не складывалось: "Одно приличие удерживает мужа и жену под той же кровлей; а кто из них виноват, знает только Бог", - писал декабрист Вадковский, товарищ Волконского по ссылке. Хотя слово "товарищество" Волконский понимал своеобразно. Во время следствия валил вину на других, "неосновательными словами" навлек подозрение на людей, не имевших отношения к заговору... Стоил ли князь такой жертвы, как первенец Волконских Николенька? Когда Мария уехала в Сибирь, ему не было и года; а умер он двухлетним, больше не увидев матери. Были и другие утраты: дочь, родители, брат и сестра, зять и внук Сашенька, умерший в николинькином возрасте. Круг замкнулся, и от последней смерти Мария Николаевна уже не оправилась...
МЕДСЕСТРА - ПРАПРАВНУЧКА ФЕЛЬДМАРШАЛА
Не слишком радостной была судьба другой, не столь знаменитой княгини Марии Барятинской (урожденной Башмаковой), праправнучки Суворова. Она входила в ближайшее окружение царя познала прелести светской жизни - балы, концерты, вояжи... В Париже ее муж, флигель-адъютант Николая II Анатолий Барятинский, купил автомобиль. Испытывали диковину в Царском Селе: "Дорога была вполне сносная, так что управлять было несложно, но автомобиль почему-то вилял из стороны в сторону. И тут послышался... крик: "Остановите! Остановите!" Поскольку ни муж, ни шофер не знали, как остановить машину, им пришла в голову мысль наехать на дерево, что и дало желаемый эффект..."
Забавы забавами, но "моя жизнь всегда состояла из штормов и потрясений", - писала Мария Сергеевна в книге "Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918". Иногда потрясения были буквальными - как землетрясение в Ницце. Гувернантка тогда разбудила девочку со словами: "Вставайте, Мария, настал наш последний час". Маша рано потеряла родителей, а император Александр II, ставший наставником маленьких Башмаковых, пал жертвой покушения. А потом наступила эпоха всеобщих бед: война с Германией, революция, убийство императорской семьи... Княгиня освоила профессию военной медсестры и на свои деньги организовала "Дом для выздоравливающих раненых княгини Барятинской". "Несколько раз я чуть было не теряла сознание во время... страшных операций. "Что с вас толку? - кричал доктор. - Нам нужны настоящие медсестры, а не слабачки, падающие в обморок!" Кончилось все изгнанием: "Я нашла Лондон очень переменившимся после войны... Никакой работы было не найти. Отовсюду слышалось одно и то же выражение: "Как мы можем давать рабочие места иностранцам, когда наши собственные люди голодают?" Там, в Лондоне, и были написаны мемуары, которые не являются литературным памятником и не содержат исторических сенсаций. Это взгляд свидетеля эпохи - пристрастный, порой рассеянный, порой чересчур внимательный к мелочам. Зато живой и неравнодушный.
ЗА "БАРАНКОЙ" И ИГОЛКОЙ
После 1917 года кто-то из князей и прочих "бывших" оказался в Лондоне, кто-то - в Берлине, а многие - в Париже. Когда говорят о судьбах эмигрантов первой волны, сразу приходит на ум клише "князь - шофер такси". Заграничная жизнь складывалась по-разному: у кого-то успех, у кого-то нищета и отчаяние, вплоть до самоубийства... Но сливки русского общества становились не только таксистами и заводскими чернорабочими. Первая эмиграция оставила на французской земле след в виде книг и спектаклей, картин и храмов...
Об этом подробно рассказывает Елена Менегальдо в книге "Русские в Париже. 1919 - 1939". Например, у парижан был в моде "русский стиль": большим успехом пользовались наши художники, декораторы, модельеры. Любопытна история полковника Гдановича. "Оказавшись в эмиграции без средств к существованию, этот офицер смастерил двух игрушечных казаков и понес их знаменитой танцовщице, которую он встречал в доме великого князя Кирилла Владимировича... Куклы танцовщице понравились, и она купила их за сто франков". Вскоре новоявленный кукольник открыл мастерскую, давая заработок и другим русским. Да что полковник - князь Юсупов, вошедший в историю как убийца Распутина, с женой Ириной, внучкой Александра III, открыл Дом моды "Ирфе" (Ирина - Феликс), выпускал духи, потом разорился...
По мнению Менегальдо, "опыт культурного выживания первой русской эмиграции действительно может оказаться бесценным для тех двадцати пяти миллионов русских, которые после развала советской империи оказались за пределами своей исторической Родины, и всем им угрожает утрата культурной идентичности".
Дом книги "Медведково" (м. "Медведково", Заревый проезд, д.12) вместе с ведущими российскими издательствами организует с 1 по 30 ноября 2006 года акцию "Месяц удачной покупки". Книголюбам предлагается до 5000 наименований книг (классическая, современная и детская литература, знаменитые серии, мемуары, энциклопедии, домоводство и многое другое) со скидками 50-70%. Цель акции - сделать хорошие книги доступными для студентов, пенсионеров, интеллигенции. Подробности на сайтах www.bearbooks.ru Тел. 476-16-90.