- Юлий Соломонович, трудно было через четверть века возвращаться в режиссуру?
- Трудно. Я на себе примерил новую экономическую реальность. "Мы тебя, Юлик, очень любим, но это стоит от 20 до 70 штук" - подобные фразы я слышал по многу раз на дню. Пришлось искать поддержку у людей, у которых еще не выветрились понятия бескорыстной дружбы, романтизма. В этом смысле мне очень повезло с актерами. И Александр Лазарев-младший, и Миша Ефремов, и Лиза Боярская, и Володя Долинский, и Саша Пашутин, и Нина Усатова, и люди, которые сыграли в фильме сами себя, а это Иосиф Кобзон, Полад Бюль-Бюль оглы, Владимир Зельдин, Клара Лучко (это ее последняя роль в кино), - все они снимались не за большие деньги, которых, кстати, вполне заслуживают и которых у нас катастрофически не хватало, а из уважения к идее фильма и его создателям.
- Самое время спросить, про что ваше кино, какое послание вы решили отправить человечеству, поскольку смысл вашей притчи разные люди на фестивале "Кинотавр", где впервые показывалась картина, расшифровывали по-разному?
- Я не хочу делать вид, что мой фильм - безобидная байка, отвлеченные фантазии. Да, это в известном смысле политическое высказывание. Главный герой нашего фильма - молодой удачливый журналист - попадает в парк советского периода, этакую гремучую смесь Диснейленда и ВДНХ. Из капиталистического "сегодня" он оказывается в коммунистическом "вчера". Зрители могут сравнивать две эпохи... Если коротко, то меня пугает реанимация в нашем обществе старых советских мифов. Мол, во времена Сталина, а потом Хрущева и Брежнева была этакая безмятежная жизнь с газированной водой по 1 копейке, с колбасой по 2.20, с идеалами любви, добра, свободы, равенства. И при этом почему-то забываются времена, когда половина страны сидела, а вторая половина - охраняла...
- Значит, в том, что вы назначили премьеру на 7 ноября, есть некая издевка?
- Ну не издевка, а вполне подходящий повод. Все исторические эпохи судят по результатам, а не по благим намерениям. Независимо от споров по поводу того, были большевистские комиссары пламенными романтиками или отъявленными уголовниками,большой эксперимент провалился - это факт. Об этом нелишне вспомнить именно 7 ноября.
- Странно, в вашем фильме, как мне показалось, есть не только сарказм и ирония по отношению к прошлому, но и некая ностальгия.
- Я рад, что вы заметили это. Многие недоумевают, почему я не поставил советскому строю 2 с минусом. Да не могу я это сделать! Потому что есть система, а есть люди. Это разные вещи. А люди наши голодали, воевали с фашизмом, честно вкалывали. Сказать им, сказать моим ушедшим из жизни родителям, святым людям, бессребреникам, что они напрасно прожили жизнь, были слепцами и глупцами? Это нечестно, несправедливо. Нельзя забывать, что многие высокие понятия, такие, например, как дружба народов, были наполнены в те годы чистым, праведным смыслом. Говорю это как уроженец города Баку, где в добром согласии жили представители разных национальностей. Словом, выливая грязную воду, которую намыл 70-летний путь советской власти, нельзя выплескивать вместе с ней, к примеру, тех детей, которые бесплатно лечились во всесоюзной детской здравнице в Анапе, где нынче все повально приватизировано...
- Надо догадываться, что капиталистическое настоящее тоже не вызывает у вас восторга?
- А мы не живем в настоящем. Одной ногой мы рвемся в туманное будущее, а другой по-прежнему опираемся на прошлое. Так можно и штаны разодрать. Об этом, собственно, и мое кино. Толчком для него послужила одна жизненная сценка, которая потом вошла в фильм. Я сидел как-то в компании олигархов, которые только что вернулись из Африки, где с вертолетов и джипов они убивали львов, слонов и прочих "братьев меньших". Так вот, богатые, энергичные, загорелые, попивая виски и текилу, закусывая лобстерами и креветками, они тем не менее с нескрываемой ностальгией вспоминали лагерь "Спутник" в Коктебеле, "где пирожки с ливером по 4 копейки, вино по 20 копеек за стаканчик, а бабы и вовсе бесплатно". Это воспоминание о "счастливой комсомольской юности", как ни странно, до сих пор преследует всю олигархическую общественность, и не только ее...
Мы объявили частную собственность, но по-прежнему ненавидим богатых, завидуем им. Говорим о приверженности демократическим ценностям, но таскаем по городам и весям портреты Сталина. На саммитах облизываем Буша и разжигаем антиамериканские настроения. Очень символично: идем вперед с гимном советским, со знаменем республиканским, с орлом имперским. Конь и трепетная лань в одной упряжке. Как врач-психиатр по первой профессии ответственно заявляю, что это примеры типичного раздвоения, расщепления сознания. Его проявления я уже вижу, например, в антигрузинской истерии, которая развернута сейчас в средствах массовой информации, в анафеме, которой предаются грузинское вино и минеральная вода "Боржоми"...
- А вы искренне считаете, что грузинское вино и "Боржоми" - напитки качественные?
- Господин Онищенко, что ли, только вчера осознал, что из Грузии поставляется суррогатное вино? А господа из силовых структур только сегодня заметили, что ряд московских казино контролируется грузинской мафией? И почему, ответьте мне, грузинское казино - это плохо, а русское или чеченское казино - это здорово? Почему некачественное грузинское вино на московских прилавках - это ужасно, а столь же некачественный кизлярский коньяк - это прекрасно?
- О чем будет ваш следующий фильм? И сколько его ждать: опять 25 лет?
- Я чудовищно устал канючить деньги для "Парка советского периода", которые еще надо возвращать. Телеверсия картины будет иметь оглушительные рейтинги, простите уж за нескромность, а вот судьба ленты в прокате вызывает вопросы. Вряд ли тинейджеры - главные посетители кинотеатров - поймут спрятанные в "Парке..." метафоры. И на проблемы советской или антисоветской власти им глубоко начхать.
Тем не менее я испытал наслаждение от процесса работы, и сейчас думаю о том, чтобы снять продолжение своего давнего фильма "Не бойся, я с тобой", который в свое время имел большой успех. Слава Богу, живы-здоровы и Сергей Юрский, и Лев Дуров, и Мухтарбек Кантемиров. А Полад Бюль-Бюль оглы позвонил вчера и спросил: "Когда начинаем?" И мне так хотелось ответить ему: "Завтра". Я придумал сумасшедшую картину с умопомрачительными костюмами, скачками в горах, бешеными спецэффектами, но на это требуются миллионы долларов. В общем, сказка про белого бычка.