Один из самых закрытых
Слушаешь новый диск Кинчева и понимаешь: ничего не изменилось. В хорошем смысле слова. Такой же голос с хрипотцой, тексты и музыка наполнены глубоким смыслом. Сам Константин своей работой очень доволен и считает, что выразил все, что хотел. На все сто.
— Константин, новый альбом «Алисы» под названием «20:12» вы выпустили еще в конце прошлого года. Торопитесь жить?
— Я, честно говоря, боюсь опоздать.
— А вы как лидер «Алисы» сильно изменились?
— В профессиональном смысле я не стал бы себе давать оценку. Потому что я человек, который просто живет, совершает ошибки, находит в себе силы в них покаяться. Я соглашусь с критиками: мы стали жестче и музыкальнее. В текстах я не отказался от эзопова языка. Так интереснее слова в строчки складывать.
— Что для вас сейчас главное в музыке?
— Энергия. Я по телевизору концерты смотреть не могу — они мертвые. Все усреднено форматом, яркое и талантливое не поощряется. Все играют одно и то же. Мне от этого даже физически больно: В восторг меня может привести
— И с возрастом энергия не уходит?
— Уверяю вас, если бы мне это дело надоело, я бы перестал им заниматься. Но я вот уже 30 лет выхожу на сцену и получаю колоссальное удовольствие от своей работы. Видимо, я из тех му: в, которые не могут обходиться без концертов.
— В вашей жизни было много переломных моментов. В 1992 году вы крестились. Почему?
— В
— А переубеждать заблуждающегося нужно?
— Нет, пусть сам делает свои ошибки. Кто ты такой, чтобы заставлять человека жить по своему образу и подобию? Ты и сам можешь ошибаться. Я не уничтожитель по духу.
— Повлияла жизнь
— Скорее, жизнь бестолкового человека. Просто в
— Константин, ваши радикальные взгляды у многих вызывают неприятие. С тех пор, как у вас в песнях появилась православная, условно говоря, патриотическая лексика, их попросту стали убирать из радиоэфиров.
— Моя мировоззренческая позиция всегда была достаточно жесткой. Конечно, либеральная общественность ощетинилась, и началась кампания шельмования: я стал фашистом, мракобесом, выжившим из ума старым наркоманом. Этими высказываниями интернет пестрил в начале
—
—
— Согласитесь,
— Прежде всего его надо навести в себе. И все само собой упорядочится. Если бы существовал внутренний, сердечный цензор, каждый шаг человека соизмерялся бы с волей Божьей, и цензура не нужна была бы совсем.
— Вера спасла вас и от наркотической зависимости. Правда?
— Период, когда я довольно плотно принимал тяжелые наркотики, длился, наверное, лет пять. Только благодаря церкви ко мне пришло осознание того, что это страшная болезнь, что я нахожусь во власти соблазнов. Вера дала мне силы, сформировала внутренний стержень. Почти два года находился в чудовищной борьбе. Ходил в храм, исповедовался, просил дать силы, чтобы противостоять искушению. Потом срывался. Опять шел каяться. Просил.
— Сейчас у вас есть дурные привычки, от которых хотелось бы отказаться? Алкоголь, например, курение?
— От алкоголя я отказался давно, не было той зависимости. А вот сигарета — та же самая зараза с привязанностью и ломкой. Когда я бросаю курить, то же самое ощущение — неделя ломки.
— Как справляетесь?
— Нужно просто взять на себя ответственность. Целенаправленно сказать себе: «Да, я достиг такого уровня понимания и такого предела невозможности, что я уже этого не могу делать, и я больше этого не хочу делать». Если вы видите черное и белое, то выбираете либо черное, либо белое.
— А вам часто приходится выбирать между черным и белым?
— Постоянно, как и всем. Вся моя жизнь — пример того, как я выбираю между правильным и неправильным, между жизнью и смертью. Таким образом я отучил себя от многих пороков.
— Когда Константин Кинчев уехал в забытую всеми деревню, то многие крутили пальцем у виска:
— Ну, в глуши я не все время живу, иногда гастролирую. А вообще, это история «с бородой». В 1985 году я навестил своего друга,