Литературный обзор
Осенью 1962 года противостояние между СССР и США подвело планету к краю пропасти. Лишь стечение обстоятельств да воля лидеров супердержав, не понаслышке знавших о войне, предотвратили глобальную катастрофу. Для Хрущева та история, говорят, аукнулась отставкой и опалой, а для Кеннеди — выстрелами в Далласе. Мудрее после Карибского кризиса мир не стал. И куда теперь заведет нас новое противостояние — одному Богу известно:
Джульетто Кьеза «Цугцванг для человечества»
Правду и ложь люди сегодня различают гораздо хуже, чем еще 30 лет назад. А все потому, что мы вакцинированы и живем в «информационных вольерах», утверждает итальянский публицист. Раньше информации не хватало — теперь она в избытке, ее, как и культуру, унифицировали и сделали товаром...
Проработав два десятилетия обозревателем газет L’Unita и La Stampa в Москве, Джульетто Кьеза продолжает зорко следить за мировыми событиями. Россия для него не «империя зла», а заслон перед натиском агрессивного Запада во главе с США. По воле истории она не раз спасала планету. Сейчас продвинулся Китай, принимающий решения без оглядки на расколотую ожесточенной схваткой кланов Америку. Что будет дальше — неясно. Убедительных стратегий гармоничного развития человечества нет. Мир на распутье и в недоумении: вместо разума — абсурд, а вместо консенсуса — дубина. Доллар уже не в состоянии держать мировой рынок. Гигантская масса денег существует только в компьютере. А тут еще нарастающий кризис в отношениях человека с природой. Кто взвалит на себя задачу просчитать все угрозы? Где выход? Это не вопросы одного народа. Требуется новая цивилизационная парадигма. В крайне незавидное положение (в шахматах оно называется цугцванг, когда каждый ход ведет к проигрышу) человек загнал себя сам. Чтобы спастись, надо в корне менять мышление, говорить на языке не войны, а мира. Заметим: многие прогнозы Кьезы сбывались. А сегодня его логические построения, устремленные в завтрашний день, полны тревоги.
Леонид Млечин «Вожди СССР»
Назвать эти восемь очерков биографическими можно с большой натяжкой. Портреты откровенно субъективны, их автор — адвокат и прокурор в одном лице. Некоторым напрямую выражает симпатию, к другим испытывает ярко выраженную неприязнь. Ленин — Крупская — Арманд: любовный треугольник? Чем не Маяковский с Бриками? И пламенным революционерам ничто человеческое не было чуждо. Однако по-настоящему всепоглощающей у Ильича оказалась страсть не к женщинам, а к власти. Только отмеренный небом срок властителя оказался невелик: неполных пять лет. А вот Иосиф Сталин правил страной три десятилетия.
Предлагая множество историй, порой откровенно мифологических, Млечин пытается выстроить свое решение головоломки и найти ответ на вопрос: кем же был тот или этот человек для нашей страны? Впрочем, едва ли эти оценки существенно повлияю-т на расстановку сил в оценках прошлого. Сталинисты остаются сталинистами, Ленин мерзнет в мавзолейном одиночестве, лукавый Коба «живее всех живых». Ну а остальные тени? О человеке с партбилетом № 3 Георгии Маленкове мало кто помнит. На советском олимпе он пробыл всего полтора года. И самая яркая смальта его мозаичного портрета — новенькие скрипящие ботинки в «предбаннике» умирающего Сталина. Это фигура «бледнее бледной тени», зато Никита Хрущев с Михаилом Горбачевым — почти рыцари печального образа. Свергнутым с престола размашистым реформаторам автор весьма симпатизирует, лукаво умалчивая, что народ о них совсем иного мнения. И 18-летний «сладкий сон в Кремле» Леонида Брежнева, и «блицгенсекство» совсем больных Андропова и Черненко обрисованы «без гнева, но с пристрастием». Не столько жаль дряхлых и больных вождей, которых, как это бывает, делала свита, сколько потерянного времени и ресурсов, человеческих и природных. Ведь могли бы жить в богатой, красивой, справедливой стране, но эта картинка все время отступает куда-то вдаль. И порой кажется, что она недоступна, — как линия горизонта.