Русский писатель-эмигрант Анатолий Гладилин много лет живет во Франции, но понимать тамошние законы так и не научился. В книге "Жулики, добро пожаловать в Париж!" он обобщил свои впечатления от этой прекрасной страны (или, как уточняет автор, "почти прекрасной").
Гладилин в шоке от французского правосудия, которое "гарантирует гангстерам полную безнаказанность". Охранник одного из парижских банков, отбиваясь от грабителя, применил табельное оружие и убил налетчика, чем заслужил не премию от начальства, а арест и уголовное дело: "Выяснилось, что гангстер был вооружен только молотком (которым бил охранника) и слезоточивой бомбой, а пистолета у гангстера не было. То есть у гангстера не было адекватного оружия. Раз так, то согласно закону охранник не имел права стрелять. Вопрос: как мог знать охранник, есть у гангстера пистолет или нет? Вопрос этот будет обсуждаться во время судебного заседания, и если хороший адвокат докажет... А пока охранника уволили (правда, из тюрьмы выпустили под подписку о невыезде), и он сидит дома на пособии по безработице и ждет судебного разбирательства".
Или прелести бюрократии: каждый француз как зеницу ока обязан хранить "семейную книжку", в которой зафиксированы сведения о родителях, дате и месте рождения, браках, разводах и детях. "Ну и что особенного? - спросите вы. - Такие данные имеются и в российских паспортах". Но отличие есть: "последняя страница семейной книжки заботливо оставлена для регистрации вашей смерти".
Книга для любителей иронии, переходящей в сарказм. Хотя автор описывает и местный быт, и достопримечательности ("Французский уикенд" и "Казино", "Елисейский дворец" и "Французскую глубинку", "Какие девочки в Париже!" и каково "Быть русским во Франции"), чтобы добиться там успеха, нужно отказаться от русских традиций и принять французские правила игры. Эмигранты первой волны не пошли на это и остались "вещью в себе". А их дети офранцузились довольно успешно - как писательница Натали Саррот или актриса Марина Влади.
* * *
Впрочем, у эмигрантов первой волны Франция оставила свой след в творчестве. Только из стихов, посвященных Парижу, можно составить увесистую антологию, не говоря о названиях книг - "Парижские ночи" Довида Кнута, "Весна в Париже" Софии Прегель, "Дождь идет над Сеной" Бориса Заковича... А вот поэт Георгий Иванов (1894 - 1958), проживший во Франции большую часть жизни, "слишком тесно был связан с Россией, слишком привязан душой к Петербургу, чтобы Париж мог занять его в стихах сколько-нибудь значительное место". Французская тема эпизодически мелькала в его стихах лишь в связи с ностальгией: "И скоро сорок лет у Франции в гостях". Об этом пишет в биографии "Георгий Иванов" многолетний исследователь его творчества, литературовед, главный редактор нью-йоркского "Нового Журнала" Вадим Крейд.
Книга стала первым полным жизнеописанием поэта без белых пятен. Сам Иванов много писал о времени и о себе, однако его блестящие мемуары "Петербургские зимы" и "Китайские тени" не отличаются достоверностью. За вольное обращение с фактами современники даже называли его "грустным вралем" (и это еще самое мягкое прозвище). Вадим Крейд, описывая детство, юность, первые стихотворные опыты своего героя, его отношения с другими писателями, атмосферу Петербурга серебряного века и т.д., строго придерживается принципа документальности: поэтические вольности биографу непростительны.
Книга для физиков и лириков - любителей точных фактов и высокой поэзии. Хотя биографию поэта можно прочесть в его стихах: "Январский день. На берегу Невы/ Несется ветер, разрушеньем вея./ Где Олечка Судейкина, увы,/ Ахматова, Паллада, Саломея?/ Все, кто блистал в тринадцатом году -/ Лишь призраки на петербургском льду..."
* * *
Многим русским Франция казалась землей обетованной, но и Россия притягивала французов, как магнит. Для некоторых это знакомство оканчивалось печально, как для Наполеона и его армии. Однако его соотечественники не теряют интереса к нашей Родине. Скандальная звезда европейской литературы Фредерик Бегбедер, как указано на обложке его новой книги "Идеаль", "ищет в России своего ангела красоты". В последние годы писатель не раз бывал в Москве и Петербурге, черпая вдохновение в модных ночных клубах и барах. Итогом стал роман, написанный от лица Октава Паранго, - своего рода alter ego автора.
Октав, известный рекламный деятель, приезжает в страну самых красивых в мире девушек в поисках лица косметической фирмы. Не спешите ему завидовать: служба Паранго далеко не мед - она и опасна и трудна, поскольку все женщины "поголовно научились скрывать свои недостатки. Наша работа состоит в том, чтобы заглянуть по ту сторону цветных линз, накладных ресниц, избыточного слоя румян, худящих черных платьев, утягивающих эластичных поясов, липосакций и ринопластики, а также гиалуроновой кислоты, которую они себе впрыскивают в губы начиная с шестнадцати лет. Нам ловко расставляют ловушки, используя весь арсенал искусства упаковки..." Искатель моделей, как сапер, не имеет права на ошибку, поскольку неправильный выбор "влетает в копеечку - авиабилеты, аренда квартир в Париже, шампанское в подарочных коробках плюс наркотики". И все для того, чтобы "год спустя отослать в родную тундру новую партию обдолбанных Наташ с кругами под глазами!.."
Однако и рекламисты любить умеют - даже самые циничные. Октав влюбляется в девушку с простым русским именем Лена Дойчева, которая по возрасту годится ему в дочки, и пускается в рассуждения о красоте, которая не спасет мир, а разрушит. Это действительно так, поскольку Лена неожиданно оказывается очень близкой родственницей Октава. Кем именно - проницательные читатели уже догадались.
Книга для циничных романтиков и романтичных циников. Для поклонников русской классики: автор снабдил роман эпиграфами из Достоевского, Булгакова, Пастернака, Солженицына и Пушкина. И сам не удержался от стихов, написанных от имени Лены: "С моей душой славянской тонкой/ Я западаю на подонков,/ Я вероломно-романтична,/ Стеснительно-циклопимична..."
Благодарим Торговый Дом книги "Москва" (ул. Тверская, дом 8) за предоставленные книги.