- А кем вы себя сами считаете, Николай Владимирович?
- Хороший артист всегда немного шоумен - внушают еще на первом курсе театрального института. Но не каждый за это берется. А я считаю себя профессионалом в этом деле. Многие забывают, что актер - это балаганщик и должен уметь работать не только в театральном зале, но и на площади. К тому же законы шоу-бизнеса похожи на законы жизни. Кто их знает, тот своего добьется.
- Похоже, далеко не все ваши слушатели и зрители эти законы принимают. Ведь есть же в вашей почте письма, где шоумену Фоменко отказывают во вкусе, деликатности, даже образованности и уме.
- Ну сами подумайте, кто эти письма мог написать. Только люди, которые до полуночи смотрели, как в "Империи страсти" раздеваются, а наутро, поостыв, начинали возмущаться...
- Если честно, то и мне всегда было любопытно, почему женщина, а тем более мужчина стремятся перед телекамерой снять одежду.
- Вовсе не потому, что они эксгибиционисты. И не потому, что популярности захотели. Когда женщина раздевается, про ее лицо забывают, какая уж тут известность! Это желание перешагнуть через свои комплексы, поменять имидж. Многим участникам программы это удавалось, сами говорили. И потом "Империя страсти" была пародийной передачей, что не все понимали, глядя в зеркало телеэкрана. В жизни проигравшему и не такое приходится делать. А если бы мы захотели показать просто стриптиз, то вышло бы не хуже, чем в "Плейбое". Но это уже профессионализм другого рода.
- Со стороны кажется, что шоуменом вам действительно работать легко.
- Легко работать с тем зрителем, который не отягощен, скажем так, прочитанными книгами и даже на театральный спектакль приходит, чтобы понять детективную историю: что это был за Гамлет и кто убил его папу? Но зрителя ли в этом винить? За последние лет десять мы окончательно смыли тонкий слой культуры. Теперь хоть целый день по телевизору показывай балеты Бежара, а по радио читай стихи Бродского, - боюсь, не поймут, начнут сильно ругаться. В лучшем случае просто выключат. Балаган, маска, широкий мазок сейчас уместнее, чем изысканный жест, высокий штиль.
- Вы это с сожалением?
- Конечно. Но пока не научатся правильно писать "стеклянный, оловянный и деревянный", так и будет. Я ведь сделал сознательный выбор, потому что по образованию и воспитанию ближе к веку девятнадцатому. Учился в Питере, наша семья 200 лет жила в одном и том же доме, очень русская, интеллигентная семья. До 37-го года все были Князевы. Потом дедушка решил, что если он поменяет фамилию и уедет в другой город, то избежит лагеря. Не получилось. Фамилию сменил на Фоменко, но "оттрубил" десять лет. Что было дальше с нашими людьми, хорошо известно. Но это, к слову говоря, не повод растирать в порошок прошлое. Во Франции было не меньше революций, чем в России, но там все памятники соседствуют друг с другом. Так сохраняется не только культура, но и национальное достоинство.
- Жаль, что эти слова не слышат в эфире ваши зрители. Может быть, вы не шоумен, а публицист, правда, раздосадованный? Вдруг, перейдя из массовой культуры в искусство больших идей, вы перетянете за собой тех, кто еще не разобрался, по каким законам жить...
- Если вы можете построить небоскреб, а лепите мазанки, поневоле возьмет досада. Но это не значит, что небоскребов мы вообще не построим. Сегодня массовая культура несет людям настроение, и это уже немало. А роли воспитателя я всегда остерегался. Как только встанешь на стул и начнешь проповедовать, искусство тут же закончится. Это проверено не раз. Театр должен будоражить сознание, "расчесывать" нервную систему. А как наше слово отзовется, действительно предугадать нельзя.
- Да и мне было сложно предположить, что разговор с актером комического амплуа, шоуменом будет серьезным. Кстати, в недавнем интервью одной из московских газет ваша жена Голубкина согласилась, что вне сцены вы просто устаете юморить, бываете мрачным. Статья так и называлась: "С кем не шутит Николай Фоменко".
- Что, снова было интервью? Знаете, я не так давно закончил эксперимент - год не отвечал ни на какие вопросы журналистов. И все равно минимум три раза в месяц интервью продолжали появляться. Одно из них заканчивалось так: обнял он свою жену Эльвиру, посадил дочку Ксюху на колено, погладил кота Леопольда и сказал: "Все будет хорошо"! Правда, у нас с Машей дочь Настя, а кота и вовсе нет, но в принципе какая разница? Финальная фраза звучит вполне оптимистично, и я готов ее подтвердить.