Магомед - один из приблизительно сотни молодых чеченцев, которые за последние полтора месяца, что в тех краях действует амнистия для участников незаконных вооруженных формирований, с трудом, но поверили законной власти. Сотня - вроде и немного. Но в республике сегодня борьба ведется за каждого, некогда ушедшего в горы, но не замаравшего себя кровью соотечественников. И каждый, сложивший оружие, - это как выигранный у закоренелых бандитов бой.
За Магомеда Цацоева и его подельников полковник Куликов, бывший спецназовец ГРУ, вдоволь повоевавший в этих горах, а потом волею судеб попавший из Воронежа в местную милицию, сражение вел так: ездил по горным селам, говорил со старейшинами и имамами. Отдельно - с родственниками тех, кто еще не вышел из леса. Убеждал, уговаривал, разъяснял. Его слышат. Недавно один даже из Казахстана приехал сдаваться. Другой - из Твери.
Кто почти теми же методами против Куликова работает, он тоже знает - главарь последней в Ачхой-Мартановском районе банды Арби Ячмирзоев. Тот тоже по селам ездит. Уговаривать тоже умеет, недаром считается главным идеологом у лидера чеченских сепаратистов Доку Умарова. Так ему проще - еще и запугать может "неизбежной" якобы местью грозненских властей. У Ячмирзоева, выходит, полковник Куликов и выиграл бой за Магомеда Цацоева.
Сам Магомед сегодня ничего не боится, даже бравирует этим:
- Да я не особенно и опасалс я. На чердаке сидел потому, что думал: ляпнет кто-то о том, чем занимался. Затаскают. В милиции и вправду никто меня и не собирается задерживать. Проверили, справку выдали об отказе в возбуждении уголовного дела. С ней дома и живу. Отцу Бесултану по хозяйству помогаю, ему ведь 86 лет. А еще шестеро сестер и брат. Я ж не воевал с федералами. Случайно к моджахедам попал. У нас за Самашками лес. Там пруд. Летом купаться с парнями ходил. Боевики на том пруду тоже появлялись. Человека три-четыре. Разговаривали. Попросили продуктов им принести. Раз, другой, третий. Чего не принести? Да и зарабатывать больше негде, а они деньги платили.
- Как же негде? Колхоза в селе не осталось?
- Да есть. Только платят там все больше сеном да картошкой. А больше нет ничего. А без денег - как? С 1997 года, как школу закончил, с ребятами промышляли металлом, проводами. Это еще при Масхадове было. Потом война началась, металл сдавать стало некому. Когда русские войска к Самашкам подошли, мы убежали в село Валерик. Ни к кому, просто так. Один хороший мужик в своем доме две комнаты выделил. Там и пересидели две недели. А назад вернулись - скотина почти целая. Коровы, бараны по огороду бродят. Только шифер на крыше осколками посекло. Но это что за беда? У соседей на нашей улице Амбулаторной вообще домов не осталось.
- Пронесло?
- Как пронесло? Брат Муслим погиб. В Ачхой-Мартан поехал и по дороге попал под русские снаряды.
- Мстить решил?
- Чего мстить? Жить надо.
- Бандиты, которых кормил, к себе не звали? Парень ты молодой, здоровый...
- Чего звать? Им самим есть нечего. Пугали только: если в милицию сдашься, эти походы в лес неверные тебе припомнят. Вот и просидел на чердаке пять лет. Думал. Прислушивался.
- Опять металл воровать пойдешь?
- Зачем? На стройку пойду. Там теперь, если вкалывать, тысяч по двадцать заработать можно. В республике много восстанавливать нужно. Лет на десять хватит.
Из обращения командования Объединенной группировки войск (сил) на Северном Кавказе к членам незаконных вооруженных формирований: "Участникам незаконных вооруженных формирований предоставлен еще один, последний шанс вернуться к мирному процессу как в Чеченской республике, так и в регионе в целом. Большинство из вас вовлечено в ряды незаконных вооруженных формирований обманным путем. Вам гарантируется содействие в трудоустройстве... В Чеченской республике за эти годы более 7 тысяч молодых людей осознали, что являются "пушечным мясом" для разжигателей войны на Северном Кавказе. Эти молодые чеченцы вернулись домой и стали полноправными гражданами".